Были два друга
Шрифт:
Ведущий конструктор дал мне скопировать головку шлифовального станка. На чертежном деле я немного набил руку, когда мы с Николаем брали на дом работу в проектном бюро. И все-таки я волновался, приступая к работе. На первый взгляд она была не очень сложной, и тем не менее я кое-что напутал в чертежах. Это заметил мой сосед Женя Белов, работающий в конструкторском отделе уже третий год. Чертеж пришлось переделывать заново.
8 февраля
Я успел уже разочароваться в конструкторском деле. Целыми днями мне приходится механически вычерчивать детали, несложные узлы. В бюро на этой
Конечно, премудрость рядового конструктора я все-таки освою, тут надо отлично знать математику, законы физики, черчение, характер металлов, ну, а технологию буду осваивать постепенно. Меня пугает другое. Мне хочется изобрести машину, чтобы я был ее творцом. А это как раз и невозможно при современном производстве. Над модернизацией уже существующих станков работает все конструкторское бюро - шестьдесят человек! Меня просто обескураживает, что в коллективе теряется личность конструктора.
Николай работает в механическом цехе на фрезерном станке. Я каждый день бываю у него. Мне нравится механический, здесь, как ни в каком другом цехе, видно торжество техники.
Я снова невольно завидую своему другу. Завод для него - родная стихия, здесь он все схватывает на лету. Он может разговаривать с мастерами и рабочими о таких производственных делах, что мне и в голову никогда не придут. Ко всему же этому он получает ставку фрезеровщика восьмого разряда. Только теперь я начинаю испытывать на себе, что значит идти в институт со школьной скамьи. И не только один я это чувствую, но и мои однокурсники, кроме Николая и Володи Брускова. На нас тут смотрят, как на школяров. Даже обидно. Ведь мы скоро будем инженерами. Соберемся в столовой во время обеденного перерыва и перемываем косточки всем, кто отвечает за нашу практику. Познакомили с производством, распределили по местам и забыли о нашем существовании. Струков сидит в плановом отделе, пишет никому не Я нужные бумаги. Вельш на побегушках у начальника, литейного цеха, он тоже целыми днями сидит в конторе, ведет учет. Нам не дают настоящего дела, на производстве мы не нашли еще своего места.
С ужасом я думаю о том, что через год мы защитим диплом, получим назначение на работу. Какие из нас инженеры, если мы не знаем производства…
22 апреля
Весна! Прекрасная и трудная для нашего брата студента пора. В скверике на липах, покрытых легким зеленым пушком, неугомонно чирикают воробьи. Небо чистое и голубое.
Я опять начал писать Наде стихи. В сердце столько радостных чувств. Порой становится грустно. Грустно оттого, что надоело под семью замками прятать свои чувства от той, которая стала дороже жизни. Хочется настоящей, большой любви. Но я не смею даже намекнуть ей о своих чувствах. Мне всегда кажется, что стоит только одному из нас признаться Наде в любви, наша дружба втроем
24 апреля
У Николая - новое увлечение. Он задумал сконструировать универсальный токарный станок нового топа. Эта мысль зародилась у него давно, когда он до института работал еще на заводе токарем. Об этом он говорил мне не раз на первом курсе. Во время производственной практики Николай снова вернулся к этой мысли. Весь вечер он объяснял на чертежах принцип задуманного им станка, своей смелой идеей увлек и меня. Договорились работать вместе. Сидели за чертежами чуть ли не до утра.
28 апреля
Все эти дни мы с Николаем много работали над станком. Работа увлекла нас настолько, что мы забываем об отдыхе и о том, что время близится к экзаменам. Стол и подоконник у нас завалены справочниками и учебниками. Встречается много трудностей, иногда закрадывается сомнение: осилим ли мы эго дело?
30 апреля
Работа над станком вдруг затормозилась: мы запутались в расчетах. Николай нервничает, роется в справочной литературе. Я настаиваю, чтобы работу над станком отложить до каникул.
7 мая
Сегодня втроем были в парке культуры и отдыха. В глазах Нади, в ее улыбке не то грусть, не то раздумье. Весна - пора любви. Уж не закралась ли в ее сердце любовь? Тогда к кому?
Трудно понять девушку, если любишь ее.
Мы бродили по парку и говорили о предстоящем походе на Кавказ. Потом мы присели на скамейку передохнуть. Надя вдруг закрыла ладонями лицо. Мне показалось, что она плачет.
– Что с вами?
Она отняла руки от лица. Глаза ее были по-прежнему печальными. Надя вздохнула.
– Не знаю.
Я давно заметил, что она не умеет лукавить и обманывать.
Николай разрывал лист сирени на мелкие кусочки. Лицо его было тоже грустным и озабоченным. Как-то неожиданно пришла догадка: ему хочется побыть наедине с Надей. Но у меня такое же желание. Как ни хороши прогулки втроем, хотелось другого. Мы ведь обманываем себя, что у нас только дружба. Этого не могла не знать Надя. Может быть, и ей надоели прогулки втроем.
У меня появилась мысль - сделать им приятное, и я начал выискивать удобный повод, чтобы оставить их.
Против этой мысли бунтовало все мое существо. «Уйти сейчас, - думал я, - значит навсегда потерять Надю». Трудно передать словами то душевное состояние, которое я пережил в парке. Душу мою рвали два противоречивых чувства - эгоизм и благородство. По какому такому праву я должен уступать своему товарищу девушку, которую люблю? Мы в одинаковом положении. Почему же я, а не он должен сделать этот шаг? Да, я люблю ее, но я люблю и товарища и никогда, ни при каких обстоятельствах не стану ему поперек дороги.
– У меня что-то голова разболелась, - сказал я, потирая пальцами виски.
Николай, наверное, понял мое намерение и посмотрел на меня благодарными глазами. Если люди долго живут вместе, они без слов могут понимать друг друга.
– Что с вами?
– спросила Надя. Приложила ладонь к моему лбу.
– Жар. Вы, наверное, простудились.
– Пойду домой, - заявил я и протянул ей руку. Она посмотрела мне в глаза почти испуганным взглядом. Я держал ее руку и тоже смотрел ей в глаза.