Цезарь: Крещение кровью
Шрифт:
— Имеются в виду постоянно проживающие или работающие люди? — переспросил Василь.
— Проживающие постоянно и работающие хоть пять минут в месяц.
Черт подери, а ведь в эту зону попадают и жилые дома, в которых среди жильцов могут попасться какие-нибудь дельцы, ранее не признававшие тяжелую длань беляевских... У Валеры захватило дух. Это цепная реакция, через два месяца работы такими темпами под пятой у них будет вся Москва, через три года вся Россия, через пять — весь Союз...
Василь, поняв, что группировка затри часа одним ударом просто разгромлена, прикрыл
— Цезарь, за этот беспредел ты ответишь.
— Да ну?! Лучше приучи своих оставшихся в живых людей к дисциплине. Это дешевле выйдет, чем пытаться притянуть меня к ответу, — с непередаваемой наглостью отозвался Александр и повернулся спиной, собираясь уходить, но остановился: — Ах да, чуть не забыл.
Он подошел к ближайшему автоматчику, державшему автомат дулом вниз, пальцем приподнял дуло, направил его на Майора, усмехнулся. Валере невольно стало не по себе от этой усмешки, больше похожей на оскал; Василь, глядя на него, вздрогнул.
— Я редко обращаю внимание на слова, — тоном, от которого мурашки по коже бежали, сказал Александр, — и еще реже свожу счеты из-за такой ерунды. Но ты, Майор, у меня уже в печенках сидишь. Ты мне надоел.
Приговоренный растерянно переводил взгляд с Цезаря на Василя, хватал воздух ртом, будто пытаясь оправдаться, потом дернулся, сорвался с места и помчался галопом. Ав-томатная очередь настигла его, не дав пробежать и десяти метров. Александр еще раз усмехнулся, уже не так грозно, сказал:
— Жил как свинья и помер так же. Мог бы догадаться,
Что в живых его и так не оставят — либо я грохну, либо Василь пришьет за то, что сегодняшним провалом команда обязана именно ему. — И на прощание он добавил: — Ва-силь, свои трупы убирайте сами. Через час здесь появятся менты, которые прекрасно знают, что хозяева зоны — вы, и именно с вас будут спрашивать за массовые убийства. Ваше владычество заканчивается в полночь. Советую убраться основательно, потому что менты перекопают все на десять метров вглубь — они не поверят, что после такой перестрелки не осталось убитых.
Они ушли, оставив марьинских на краю котлована, причем Валера отметил, что куча отобранного оружия уже куда-то испарилась. Автоматчики не сдвинулись с места, прикрывая отход Цезаря.
На стоянке их ожидала знакомая скромная бежевая «девятка» — видимо, Атександр пригнал се заранее. Никаких распоряжений Ватера не получат, из чего сдслат вывод, что ему следует ехать с Атександром и Михаилом. Достав ключи, Атександр замешкатся, будто сомневатся, что им имеет смысл перемещаться таким образом, повернулся к Ватере:
— Ватера, твое самолюбие не сильно пострадает, если я попрошу тебя вести машину? Я настолько вымотатся, что боюсь уснуть за рулем.
Ватера по достоинству оценил тактичность шефа. Субординация есть субординация, и, хотя машина принадлежала Саше, это выглядело бы странно, если бы он развозил двух своих подчиненных. Однако просьба была высказана с едва заметной насмешкой, и на нее Ватера не замедлит ответить:
— Нет пробле. м. В конце концов, кто из нас профессионал в этом роде деятельности?
Он завел двигатель, собираясь
— На данный момент — двенадцать из сорока двух. Много раненых.
Александр переглянулся с Михаилом, присвистнул:
— Тридцать процентов — совсем неплохо! Валер, по
Ехали в Беляево, адрес тот же, по которому ты меня с деньгами возил. Помнишь еще?
Когда они доехали до Рижской эстакады, снедаемый любопытством Валера сказал:
— Саш, у меня вопросик есть.
— Странно, что только один, — ответил Михаил. — У меня на твоем месте их было бы не меньше десятка.
— А у меня их примерно столько и есть. Если не секрет, что означала эта фраза с цифрами?
— Соотношение живых и убитых у марьинских. опять ответил Михаил.
Валера не понял, почему он задает вопрос одному, а отвечает другой. Глянув в зеркало, увидел, что Александр прислонил голову к обшивке салона и закрыл глаза.
— Спит, что ли?
— Ага. Он трос суток на ногах, — пояснил Мишка. — Его теперь до Беляева не разбудишь, хоть стреляй над ухом. Он очень мало спит, ему совсем немного надо, чтобы выспаться, но в последние дни он измотался.
— Еще бы — такую операцию провернуть.
— Если бы только ее... Эта операция заняла несколько часов, у нас и друтих дел хватало. Он обычно одно делает, над другим думает.
— А почему двенадцать убитых — это хорошо?
— Малой кровью отделались, а добились многого. Нам обычно здорово атстает за массовую резню, отец не любит таких крайностей. Видишь ли, при вытеснении группиров-ки гибнет обычно от пятидесяти до девяноста процентов личного состава вытесняемых. Марьинские нам были как заноза в заднице — у нас легальные предприятия на их тер-ритории зарегистрированы. И сегодня мы имели разрешение на физическое уничтожение всех, кто находился в гостинице — разу меется, в случае их отказа от наших условий. Так что Сашкино обещание расстрелять всех до единого не было пустым звуком. Мы обошлись малым числом убитых, выполнив поставленную задачу. Отец приучает нас к минимальной жестокости. Ни капли крови сверх нормы.
— Ты не боишься, что они отомстят? Может, лучше было бы перебить их?
— Там некому мстить. Они разбиты, люди деморализованы, потеряны основные источники дохода. Они пре
Красно понимают, что у них не хватит сил для большой войны — мы их попросту вырежем.
— Миш, а почему у автоматчиков маски были?
— Естественно, только для того, чтобы никто не видел их лиц. Тут, Валера, одна очень большая тайна, и хранить ее надо построже государственной. Дело в том, что Сашка имеет репутацию беспределыцика. То, чем мы занимались сегодня, называется именно беспредел. Мы нарушили все договоренности, мы вторглись на чужую территорию во время перемирия, без объявления войны и без предупреждения, что нам нужна разборка, — вообще-то, такие разборки, как сегодняшняя, назначаются как свидания. Причем мы представили это так, будто действуем сами по себе, без ведома босса.