Чай с пряностями, или Призраки прошлого
Шрифт:
«…синюю клетчатую рубашку, кумачовые штаны и соломенную шляпку с широкими полями, желтой атласной лентой и незабудками…» - со все возрастающим изумлением читал нисс Слоувей строки заявления, которое, слава всем богам, поступило в участок до прихода детектива на службу. Уж он бы не постеснялся! Он бы высказал ниссиме… – Слоувей опустил взгляд на подпись в конце заявления – ниссиме Альбраде все, что думает о ее пугале и украденной с него одежде! Выходит, что по мнению хозяйки галантерейной
Слоувей откинулся на спинку стула. Нет, разумеется, Груембьерр городок тихий, спокойный, и дел у полиции здесь действительно не так уж и много. Было. До недавнего времени. Детектив вспомнил о пропавшем юном Гельшмэне и тяжело вздохнул. Ни единой зацепки. Ни одного свидетеля. Виски заломило, и в поясницу стрельнуло, но не остро, а как-то привычно-приглушенно. Куда мог пропасть ребенок в городе, где все на виду, все друг друга знают, где каждое новое лицо – это предмет пересудов и обсуждения на несколько недель?
Кстати, о новых лицах: Ред и… как там его… Дик. Судя по всему, Груембьерр становится местом паломничества молодых людей, попавших в сложные жизненные обстоятельства. Или не Груембьерр, а одна небезызвестная кондитерская? В любом случае, ими тоже стоило заняться. И обстоятельствами, и молодыми людьми. Хотя бы направить запросы в архив Вайтбурга.
– Дирги! – гаркнул Слоувей и вытащил из верхнего ящика стола пожелтевший от времени бланк.
Как раз тогда, когда детектив заполнял последнюю графу, подчиненный появился на пороге кабинета и лихо пролаял:
– Констебль Дирги к несению службы готов, нисс детектив!
Хлебные крошки, обильно и живописно рассыпанные по усам и черной форме, туго натянутой на выпуклом животе констебля, свидетельствовали о том, что к службе он готовился основательно.
– Готов к несению? – хмыкнул Слоувей. – Вот и отнесешь…
Детектив поставил размашистую подпись, взял бланк за уголок и, помахивая им, чтобы чернила быстрее высохли, спросил:
– О мальчонке никаких новостей?
Дирги страдальчески поморщился и покачал головой, затем спохватился и отрапортовал по форме:
– Никак нет, нисс детектив! Ничего нового. Добровольцы работают до сих пор. Рапорты сдают дважды в день, но результаты отрицательные.
– Ну отрицательные результаты – тоже результаты… - пробормотал Слоувей.
С каждым днем надежда на счастливый исход дела о пропаже маленького Бобби Гельшмэна становилась все призрачнее. Детектив и констебль обменялись все понимающими печальными взглядами.
– Так… - протянул Слоувей, собираясь с мыслями, и повторил: - Так… Возьмите бланк, Дирги. Ступайте на магограф, отправьте запрос в Вайтбургское управление полиции. И живо!
– Будет сделано, нисс детектив! Одна нога здесь – другая там, нисс детектив! Я мигом обернусь, нисс детектив! – уверил начальство Дирги, преданно пожирая его глазами, щелкнул каблуками, плавно развернулся и неторопливо поплыл к выходу из полицейского участка.
Слоувей даже из кабинета вышел,
Двое строгих, одетых по форме постовых под руки вели, или, вернее сказать, тащили, старика, наряженного в чрезвычайно яркие одежды. Криво застегнутая рубаха в сине-голубую клетку, женская соломенная шляпка, кокетливо сдвинутая на затылок, и ярко-красные широченные штаны на лямках. Поведение старика было еще более игривым, чем одежда. Он вертел головой, шлепал губами, время от времени выкрикивал: «Хоп!» - и резко вскидывал ноги. Постовые после каждого такого выкрика напрягались и просто несли радостно болтающего ногами старика. Лица их в такие моменты багровели и гармонично сочетались с кумачом штанов.
Троица проделала путь по коридору, достигла пустующего стола, за которым полагалось сидеть дежурному, и сдулась. Постовые, отирая лбы рукавами, опустились на колченогие табуреточки для посетителей. Старика они бережно усадили прямо на пол. Мужчина, судя по всему, и не возражал. Он поджал ноги, взял шляпу в руки и пристроил голову на колено одного из полицейских. Пальцы задержанного перебирали мелкие голубенькие цветочки на шляпке, глаза закрывались. Создавалось впечатление, что он собирается вздремнуть.
– Это еще что такое? – грозным шепотом спросил Слоувей.
– Задержанный, нисс детектив! – тихонько доложил один из полицейских, вскочив на ноги и вытянувшись в струнку.
Второй, на которого оперся пожилой нисс, вскакивать не стал, вытянулся сидя, всем видом своим демонстрируя доблесть и готовность спасать и защищать всех и вся без разбору.
– И за что задержали? За кражу? – приподнял бровь Слоувей, вспоминая заявление ниссимы Альбрады.
– Никак нет! За поведение!
– Неподобающее!
– Ага, - понимающе покивал Слоувей. – И в чем именно это неподобающее поведение выражалось?
Стоящий полицейский открыл рот, набрал в грудь побольше воздуху, затем рот прикрыл, понурился и скосил глаза на сидящего коллегу. Тот насупился и осторожно положил руку на седые космы посапывающего старика.
– Да знаете, нисс Слоувей, - тоном упорствующего в своем грехе грешника заговорил он. – Жалко нам его стало. Видно же, что не в себе человек. К одной ниссиме обниматься лезет, у второй пирожное клянчит. То слюни пускает, то на коленях ползает. Голубям радуется, а вороны до слез испугался. В детство, по всему видать, впал.