Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов
Шрифт:
Смех как предательство. — Как и когда смеётся женщина, — это говорит о её образовании: но в звучании смеха её природа обнажается, а у очень образованных женщин обнажаются, возможно, даже последние не разрушенные остатки её природы. — Поэтому испытатель человеческой природы скажет, подобно Горацию, но по другой причине: ridete puellae [68] .
Кое-что о юношеской душе. — В отношении одного и того же человека юноши проявляют то преданность, то заносчивость: ведь, по сути дела, они чтут и презирают в другом
68
Смейтесь, девушки! (лат.).{182}
Об исправлении мира. — Если бы некогда предотвратили размножение недовольных, брюзжащих и ворчащих, то жизнь на земле, как по волшебству, теперь уже стала бы райским садом. — Это положение входит в учебник практической философии для женского пола.
Отринуть недоверие к чувству. — Женственное выражение, гласящее, что следует отринуть недоверие к своему чувству, означает не многим большее, чем максима: надо есть то, что нравится. Оно может быть также хорошим житейским правилом, особенно для натур умеренных. Но другие натуры должны жить по другому правилу: «Ты должен есть не только ртом, но и головой, чтобы не испортить себе способности лакомиться ртом».
Зверское озарение любви. — Всякая большая любовь несёт с собою лютую мысль — убить предмет любви, чтобы раз и навсегда спасти его от страшной игры перемен: ведь перемен любовь боится больше, чем уничтожения.
Двери. — Во всём, что он переживает, чему научается, ребёнок, так же как и взрослый, видит двери: но для него они — входы, а для взрослого — всегда только проходы.
Сердобольные женщины. — Женское сострадание, когда оно болтливо, выносит одр болезни на рыночную площадь.
Ранняя заслуга. — Тот, кто уже в юности добивается заслуги, обыкновенно забывает из-за этого о стыде перед старостью и старшими и тем самым, к своей величайшей невыгоде, исключает себя из общества людей зрелых, помогающих созреть, так что, несмотря на свою раннюю заслугу, дольше других остаётся зелёным, фамильярным и инфантильным.
Огульные души. — Женщины и художники думают, будто если им в чём-то не противоречат, то, значит, противоречить им в этом нельзя; полное почтение и молчаливое неодобрение, тоже полное, кажутся им несовместимыми, поскольку их души умеют принимать всё только огульно.
Молодые таланты. — С молодыми талантами нужно обращаться, строго следуя максиме Гёте, гласящей, что нередко не стоит наносить ущерб заблуждению, чтобы не нанести ущерба истине.{124} Их состояние похоже на недомогания во время беременности и вызывает странные прихоти: эти их прихоти нужно по возможности удовлетворять и смотреть на них сквозь пальцы ради результата, которого от них ждут. Конечно, если уж ты — санитар, присматривающий за этими странными больными, ты должен знать толк в трудном искусстве добровольного самоуничижения.
Отвращение
Источник большой любви. — Откуда берутся внезапные страстные чувства мужчины к женщине, глубокие, истинные? Меньше всего из одной только чувственности: но когда мужчина обнаруживает слитыми в одном существе слабость, нужду в помощи и одновременно шаловливость, в нём начинается такое, что душа его словно вот-вот выплеснется наружу, — в один и тот же миг он и растроган, и уязвлён. Из этой-то точки и бьёт источник большой любви.
Опрятность. — Нужно развивать у ребёнка вкус к опрятности, доводя его до страсти: позднее он, преображаясь всякий раз заново, возвысится чуть ли не до любой добродетели и в конце концов, будучи компенсацией за отсутствие таланта, даст как бы море света, состоящего из чистоты, умеренности, доброты, характера, — неся в себе счастье, излучая счастье.
О тщеславии старых мужчин. — Глубокомыслие принадлежит юности, ясность мысли — старости: и если, несмотря на это, старые мужчины иногда говорят и пишут в глубокомысленной манере, то делают это из тщеславия, думая, будто таким способом обретают прелесть юности, мечтательности, роста, полного предчувствий и надежд.
Как используют новое. — Мужчины пользуются только что усвоенным или пережитым как лемехом, а бывает, и как оружием; женщины же тотчас делают себе из него наряд.
Чувство своей правоты у мужчин и у женщин. — Если согласиться с женщиной в том, что она права, то она не откажет себе в удовольствии с торжеством попрать выю поверженного, — она должна насладиться своей победой; мужчина же в таком случае обыкновенно испытывает стыд перед другим мужчиной за то, что оказался прав. Зато мужчина привык побеждать, для женщины же такое переживание — исключение.
Самоограничение в жажде красоты. — Чтобы стать прекрасными, женщины не должны стремиться слыть хорошенькими: иными словами, в девяноста девяти случаях, когда они могли бы понравиться, им следует делать всё, чтобы не понравиться, дабы в одном только случае стяжать восхищение того, врата души которого достаточно велики для приёма чего-то великого.
Непонятливый, несносный. — Иной юнец не может понять, как это старший уже умудрился оставить за спиной свои восторги, утренние зори чувства, перипетии и взлёты мысли: ему обидно хотя бы представить себе, что они могут повторяться, — но полную его враждебность вызовет идея о том, что не быть ему плодотворным, если он не сбросит эти цветы, не лишится их аромата.
Партия с обиженным выражением лица. — Всякая партия, умеющая придавать своему лицу обиженное выражение, привлекает к себе сердца людей добродушных и в результате сама получает мину добродушия — к своей величайшей выгоде.
Утверждения надёжнее доказательств. — Утверждение воздействует сильнее, чем аргумент, — по крайней мере, на большинство людей; ведь аргументы возбуждают недоверие. Поэтому демагоги стараются защитить аргументы своих партий утверждениями.