Чёрный лёд, белые лилии
Шрифт:
– Я… знаю.
– Иди, Таня, - быстро сказал Антон, не отводя тяжёлого, пристального взгляда от медсестры.
Таня кивнула, подчиняясь какой-то невидимой и непонятной власти, которую имел над ней этот тон его голоса, но потом улыбнулась себе под нос и коснулась ладонью его напряжённой руки. Антон вздрогнул, перевёл глаза на неё, и лицо его изменилось, тяжёлые морщинки разгладились.
Ну и кто ещё тут главный, о великий, злобный и страшный лейтенант Калужный, гроза ПВВКДУ?
– До вечера, - прошептал он.
– Будь осторожен, - попросила она.
Остаток дня прошёл в таких привычных (и непривычных одновременно) заботах. Таня получала обмундирование
Вечером её отправили к командиру полка, пожелавшему самолично принять её доклад о прибытии. В натопленном командирском блиндаже сидели майор Ставицкий, как будто бы даже помолодевший со времени их последней встречи, и бессменный начальник разведки майор Никитин. Ужинали.
О ней доложили, и Таня, сытая, чистая, в почти новой форме, зашла в наполненное сухим теплом помещение. Лихо приложила руку к козырьку кепки, вытянулась вся, и столько в этом было привычного, щеголевато-радостного, что ни она, ни офицеры не смогли сдержать улыбок.
– Товарищ майор, старший сержант Соловьёва для прохождения дальнейшей службы прибыла!
– С каких это пор, сержант, вы отчитываетесь о прибытии начальнику разведки?
– спросил Ставицкий, изо всех сил пытаясь казаться строгим, что, впрочем, у него получалось не очень. Только сейчас Таня заметила, что маленькая майорская звёздочка на погонах Ставицкого сменилась двумя подполковничьими.
– Виновата, товарищ подполковник. Поздравляю с присвоением очередного воинского звания!
– Ну, вольно, вольно, спасибо, - засмеялся Ставицкий.
– Вовремя ты появилась, Соловьёва. Подружки твои совсем заскучали. Так что же, сержант, дальше будем служить?
– Так точно, товарищ подполковник, будем!
– весело, с запалом отозвалась Таня; Никитин и Ставицкий переглянулись, улыбаясь, и снова посмотрели на неё, точно любуясь и удивляясь.
– Да уж, майор, - хмыкнул Ставицкий.
– Ты, кстати, на неё обрати внимание, раз так. Ну, и бывают же чудеса...
– Так ведь Дьявольская Невеста, Иван Дмитрич, - бодро ответил Никитин.
Рут оказалась самой спокойной и адекватной: когда Таня с девчонками появилась в землянке, она только посмотрела на неё пристально и неопределённо подняла брови.
– Ну, добро пожаловать обратно, старший сержант Соловьёва, - спокойно произнесла она, слегка улыбаясь. Встала с достоинством, не торопясь, как и всегда, протянула Тане свою красивую тонкую руку и впервые посмотрела на неё как на равную.
– Очень рада, Рут, - точно так же кивнула Таня. Она была почему-то рада видеть эту не в меру серьёзную, суровую, сильную девушку. Подумать только: да ведь они теперь равны по званиям. Могла ли Таня предположить, спрыгивая в апреле на эту землю под грохот взрывов, что когда-нибудь хотя бы приблизится к этой смелой девушке, казавшейся ей едва ли не божеством?
Как жизнь всё удивительно по местам расставляет.
– А я вшей вывела, представляете!
– вдруг вспомнила она, оборачиваясь к девчонкам и горделиво поправляя заново заплетённые косы.
– Ненадолго, - хмыкнула Машка. Таня надулась.
– Могла бы порадоваться, между прочим.
– А ты могла бы сказать спасибо, что лесные духи тебя спасли!
Рутакова вздохнула, улыбнулась, взяла бушлат и, закатив глаза, вышла из землянки.
– Боже мой, девочки, ну, рассказывайте мне быстрее, я всё хочу знать!
– воскликнула Таня, плюхаясь на устланную свежими еловыми ветками лежанку. Валера подбрасывала
Они отступали стремительно, вступали в кровопролитные, бесполезные, изматывающие бои, так что работы было очень много. Но почему-то на этот вечер их отпустили. «Это я договорилась», - заявила Машка.
Захлопнув дверцу буржуйки и вытерев испачканные сажей пальцы о край бушлата, Валера села рядом, улыбнулась слабо и посмотрела вдруг ужасно серьёзно.
– Лучше ты расскажи, лисёнок.
– Да и рассказывать нечего, - пожала плечами Таня.
– Неужели вы не получили писем? Я целых два написала.
– Мы ничего не получали, - заговорила Машка, подсаживаясь к ним.
– Мы, Таня, вообще думали, что ты…
– Мы не знали, где ты, - перебила Широкову Валера.
– Очень волновались.
– Ну, я даже не знаю, как рассказывать, всё так банально, - начала Таня.
– Это под Новопокровкой было, помните? Я бой плохо помню, но подбили меня основательно, я даже подумала, что всё, тушите свет, отправляюсь на смотр к адмиралу. Ну, моряки так говорят. То есть умру. Смешно, да?
– улыбнулась она. Девочки нервно хихикнули.
– Помню потом отрывками… Открываю глаза, вижу, ночь, и лежу не там, где упала, вокруг тихо, поворачиваю голову, а рядом со мной медсестра убитая лежит, меня, наверное, тащила. Ну, я про себя ей спасибо сказала и снова отключилась. Ничего не помню… Долго. Помню только, как чувствовала, что из меня кровь льётся. Такое ощущение страшное, девочки… Пришла ещё раз в себя, не пойму, то ли утро, то ли день, но светло, и вокруг - тихо, никого. Лес, деревья, медсестра всё лежит. Видно, бои далеко ушли, а нас не нашли уже. Ну, думаю, помру же здесь, надо выбираться, пытаюсь пошевелиться, поползти, и снова всё темно. Я до этого боли не чувствовала, а потом пришла в себя - так всё болит, что зубы сжимала, чтобы не кричать. Это потому, что трясло меня. Везли куда-то. Как и кто нашёл, до сих пор я не знаю. Привезли в какую-то деревню, что-то там сшивали, вправляли, бинтовали, а потом уже в Дальнегорск повезли. Там я и провалялась в больнице столько.
– А нам почему же сразу оттуда не сообщили?
– спросила Валера, почему-то отворачиваясь.
– Да я ведь долго без сознания лежала, а при себе ни жетона, ни документов не было, всё здесь осталось. Откуда им знать, кто я такая? А потом уже и они, и я письма написали в полк. Ну, хоть их-то письмо вам пришло, правда?
– Нет, - сказала Машка.
– Да, - сказала Валера и тут же на Машку шикнула.
– В каком смысле?
– нахмурилась Таня.
– Маша, то, что ты не читала письмо, не значит, что его не было, - с нажимом проговорила Валера, потом обернулась к Тане.
– Маша-растеряша у нас ничего не помнит. Было письмо, конечно, но мы всё равно переживали. Ты, Таня, домой поскорей напиши. Они очень волнуются?
– Думаешь?
– Точно знаю. Сегодня же напиши, хорошо?
– Хорошо, дорогая моя, ты только не волнуйся. Ну, что с вами со всеми, правда, лица на вас нет, - вздохнула Таня, обнимая Валеру и кладя голову ей на плечо.
– Как я скучала по вам, девочки мои дорогие. Знаете, мы когда подъезжали, на меня прямо видение какое-то нашло. Думаю, вот, спрыгну сейчас, а они стоят все в ряд, мои родные, улыбаются. Надюша, Вика, Рита, Настенька, Дашка, вы с Машкой. А потом думаю: их же уже нет… Нет, простите, простите, девочки, - замотала она головой.
– Что-то я расклеиваться начинаю.