Чёрный лёд, белые лилии
Шрифт:
Они сходили посмотреть расписание, и Танино настроение значительно повысилось, когда напротив цифры один она увидела тактику.
Она прошла так, как проходила всегда: Радугин зашёл в класс, рты открылись как-то сами собой. Форма отглажена, идеальные стрелки на брюках, начищенные до блеска ботинки, козырек фуражки отбрасывает тень на глаза, через плечо командирская сумка. Поздоровался, стоически не обращая внимания на девчачьи смешки, и начал занятие, разложив на столе огромную карту.
— Итак, вы командиры рот, я командир батальона.
— Простите, — пискнула Машка с задней парты, пряча свои крошки.
— Противник силами второй моторизованной дивизии выдвигается с Севера. Смотрите? Нами получена задача занять оборону в районе квадрат 74 63 по улитке 4 высота 104.6 квадрат…
— Ой, подождите, товарищ подполковник, я не могу найти! Помогите мне!
— Вот, смотри, — терпеливо показал Радугин, наклоняясь к Бондарчук, — квадрат 74 63 по улитке 4, вот высоты, видишь?
— Так точно, товарищ подполковник. У вас очень вкусные духи, — хихикнула она. Радугин сделал круглые глаза.
— Э-э… Настя, не отвлекайся. Достаньте циркуль-измеритель и отмерьте…
— Ой, подождите, товарищ подполковник!
Из планшетов на изумлённых глазах Радугина появились лаки для ногтей, недоеденные печенья, тушь, десятки карандашей и ручек, расчёски, тональники, карандаши для бровей, карманные (и не очень) зеркальца, ножнички, щипчики... Наконец, на свет извлёкся циркуль.
— Всё, мы готовы!
— Товарищ подполковник, разрешите вопрос! — тоненько пролепетала Валера.
— Да, пожалуйста.
— Вы когда-нибудь озвучивали фильмы?
— Эм… Нет, Лера, почему ты спросила?
— Просто у вас такой красивый голос, что я готова душу продать, лишь бы вы вели разведку боем вечно! — все захихикали, а Валера, пытающаяся говорить уверенно, всё-таки покраснела, спрятала глаза и захихикала тоже.
Сквозь слёзы смотря на смущённого и тоже красного до ушей Радугина, Таня смеялась, прикрывая ладошкой рот.
— Э… Спасибо, конечно, за этот… Этот… Как его там…
— Комплимент, товарищ подполковник, — подсказала Таня, пряча лицо.
— Мм… Да, комплимент. Ладно, — Радугин, не выдержав, быстро ретировался к своей кафедре, где кашлянул и, упорно глядя на стену как на что-то безумно интересное, продолжил: — Кхм, хорошо, я ещё проверю ваши карты и оценки поставлю в конце пары.
— Это вы сейчас нам угрожаете? — снова засмеялась Валера.
Огневая, вопреки всем опасениям, тоже прошла весело. Сидорчук, низвергнув на непрерывно хихикающий взвод всё своё негодование и поняв, что в этот раз подобное не производит надлежащего действия, побагровел.
— Я на вас управу найду, и не одну! Бондарчук, включи своё серое вещество, куда ты целишься?! Куда?!
— Тут чего-то не так, товарищ полковник, я не пойму, как оно работает, — Бондарчук захлопала ресницами.
—
Машка старательно, дольше всех, целилась, но, когда Сидорчук снял её мишень, он стал ещё краснее.
— Товарищ курсант, если вы дебил, то так и скажите, нечего автомат ломать! И не делайте умное лицо, не забывайте, что вы будущий офицер!
Сидя на РХБЗ и почти не слушая Краевого, Таня занималась своим любимым делом: рисовала в тетрадке и наблюдала за девчонками. А ещё они с Валерой обожали составлять на листочке «цепочки любви ПВВКДУ». Иногда они получались недлинными и понятными. Вот, например, абсолютно все влюблены в лейтенанта Назарова, лейтенант Назаров страдает по курсантке Ланской, курсантка Ланская пылает любовью к Михаилу Кравцову, и он любит её в ответ. Таня нахмурилась, закончив цепочку, и принялась рисовать следующую.
Тут интересней. Машка Широкова льёт слёзы по Марку. Марку несколько месяцев назад нравилась худющая, как палка, анорексичная и довольно истеричная Вика Осипова, а она, в свою очередь, обожает лейтенанта Артура Крамского, который уехал на войну. Артур Крамской, о чём, конечно, не знает Вика Осипова, спал с Завьяловой с третьего курса. Курсантка Завьялова спала со всеми, все ненавидят Калужного, и Калужный ненавидит всех.
Таня усмехнулась и остановила взгляд на Лене Нестеровой, судорожно пытающейся что-то списать. Маленькая Ленка без памяти влюблена в Дэна с того самого вечера, когда он зашёл к ним в общагу за ключами. Дэн без ума от знойной Бондарчук, а Бондарчук спала с капитаном Касьяновым, хоть и ненавидит его сейчас. Капитан Касьянов по уши влюблён в Надю Сомову, но Надя замужем за Виктором, который на войне и который тоже любит её.
Надя вообще последние дни берегла её, как могла, и особенно яростно отгоняла Машку, всё пристававшую с вопросами об американских шпионах.
Таня никому не рассказывала о бомбе, даже Валере. Все знали, что она провела много часов под завалами, и, когда полторы недели назад поздно ночью Калужный привёз её обратно в училище, плакали они все вместе. Валера — та вообще просидела у Таниной кровати всю оставшуюся ночь.
Таня просто не могла рассказать, слишком ясно, закрывая глаза, она видела эти буквы, но Надя догадывалась и, когда девчонки начинали расспросы, резко прерывала их.
Надя Сомова была первой, с кем Таня познакомилась здесь. Она до сих пор помнила впечатление, произведённое Надей на неё: в первый день своего приезда из Москвы среди шума, гвалта, бесконечных смешков и десятков женских голов она вдруг заметила спокойную молчаливую девушку, которая направлялась к ней. Наверное, среди этой безумной толпы какие-то инстинкты помогли им найти друг друга. Таня, переживающая просто ужасно, сразу успокоилась, когда услышала её размеренный, миролюбивый голос:
— Я Надя. Привет. Тоже поступаешь?