Четвертая стрела

Юрген Ангер

– Здравствуйте, Лиза. Забавно все прошло, - на другом конце провода послышалось хихиканье, - заседание перенесли на неделю. Судья у нас, скорее всего, поменяется. Потому что произошло... в некотором роде... недоразумение...

Я уже почти знала, какое, но на всякий случай переспросила.

– Понимаете, Лиза, я даже не смогу это объяснить с точки зрения здравомыслящего человека, - замялся адвокат, - Вдруг, во время слушания, то ли из форточки, то ли из вентиляции, вылетело здоровенное гусиное перо наподобие дротика и вонзилось в материалы дела.

– Не в судью?
–

уточнила я.

– Слава богу, нет. Но тут такой деликатный момент - неделю назад точно такая же стрела вонзилась в ляжку нашему следователю, господину Белову. И не где-нибудь на улице или в коридоре, а прямо в его кабинете, в его альма матер...

– Может, наше дело проклято?
– предположила я.

– Знаете, а ведь ходят такие слухи. А юристы, особенно судейские, особенно уголовники, весьма суеверны. Поэтому, скорее всего, госпожа Журавец откажется от нас.

– Это хорошо или плохо?

– Для Максима - более чем хорошо, с новым судьей может сыграть психологический фактор, и ему дадут по нижней планке.

– Как это?
– я представила что-то из уроков физкультуры.

– Меньше меньшего, - пояснил адвокат, - вы придете на слушание?

– Хочу, но не могу. Если я приду, меня уволят. Но я вам позвоню и вы мне расскажете - что вонзилось в нового судью.

Я сидела на полу возле тумбочки с телефоном, из трубки давно неслись короткие гудки, но я все держала ее на коленях. Лучник, Черная стрела... "четыре я стрелы пущу, и четверым я отомщу"... А ведь там было и - "сэр Дэниэл, исчадье зла, тебе - четвертая стрела", но кем надо быть, чтобы дострелить отсюда до Гренобля.

Через неделю и один день я была у Макса в СИЗО - разрешение на свидание мне выдал новый судья, веселый тридцатилетний охламон. Я уже знала приговор - три года общего режима и, по словам адвоката, для такого дела это было хорошо и мало.

– Что ж, Лизонька, теперь нам и в самом деле придется пожениться, - сказал Макс, как только уселся напротив меня за стеклом.

– Вот доедешь - до Сибири - и поговорим, - попыталась я отвертеться.

– Вот еще, я и год могу ехать. Давай поговорим, пока можем, - Макс похудел в камере, юношеский жирок сошел с его лица, и обозначились скулы - ему очень шло. Без челки он выглядел старше, и я задумалась - а сколько ему вообще лет?

– Макс, а сколько тебе лет?

– Ты же пишешь заявление на свидание - там есть год рождения.

– Вообще-то нет.

– Мне тридцать один, а ты думала - меньше?

– Вообще-то да, но с другой стороны, Мгимо и Сорбонна - они же должны были как-то вместе уложиться в твою биографию...

– И все-таки - что ты мне ответишь? Если я опущусь на колено, меня тут же выведут обратно в камеру.

– Жаль, я бы посмотрела, как ты здесь развернешься. Хорошо, да. Что за цирк со стрелами был у вас на суде?

– Сперва какое-то воронье перо вонзилось в зад следаку, потом - в бумаги судье. Как-то так. Наверняка тебе адвокат все в подробностях рассказал.

– Макс, я не поеду потом в эту твою Удомлю.

– И не нужно.

– Я просто хочу договориться на берегу - я буду с тобой, пока ты в таком ... бедственном положении,

а потом - как карта ляжет. Мы слишком разные и, скорее всего, ничего потом не получится.

– Лиза, я знаю. Ты думаешь, другие люди и в самом деле глупее тебя?

Я посмотрела на него внимательно - я всегда думала, что он-то точно дурак. А если нет?

– Я приеду к тебе с нотариусом и всем, что там нужно - и закроем эту тему. Ты знаешь, куда тебя отправят?

– Пока что желтая майка лидера у города Соликамск. И это ужасно.

– Почему?

– Красные зоны, кошмарная пересылка. Но ты права - такой экзистенциальный опыт тоже нужен. А передние зубы можно и вставить.

– А папа?

– А что папа? Он здесь никто. Здесь у меня был шеф, а сейчас - сама понимаешь.

– Как же теперь?

– Ничего, живут люди и в Соликамске. "Избрать местом ссылки Соликамск для бывшего соляного принципала - такова была изощренная месть отвергнутой женщины. И эта игра смыслов казалась ей бог знает какой остроумной. Бессрочная ссылка, когда заключенный замурован в крестьянском доме, и ходить ему разрешается только в церковь - при том, что в бога он не верит. Не слишком ли жестоко за одну расстроенную свадьбу?"

– Я до этого места еще не дочитала.

– Ну, у меня было много свободного времени, - Макс улыбнулся, и я на всякий случай присмотрелась - нет, зубы пока еще были на месте, - Несчастный Казимиров братец сидел как раз в Соликамске. Правда, в своем доме, хоть и под охраной. Пожалеть его, что ли?

– Ну, он не три года там сидел, а побольше. Тебе бы и в доме надоело.

– Слушай, а этот Рене - он и в самом деле отбил жениха у той квинни?

– Я бы сказала деликатнее - расстроил свадьбу. Там много чего еще было помимо этого Рене - невеста беременна от другого, жених женат. Еще и дворцовый переворот подоспел...А тебе-то, Макс, зачем жениться? Что вдруг тебе загорелось?

– У французов есть такое выражение - "coup de foudre"...

– Я знаю. Но разве...
– я не решилась продолжить о Дани в этих стенах, но Макс меня понял:

– Можно любить и двоих, особенно, если они так похожи. А потом разглядишь, что они совсем разные - и начинаешь любить их еще сильнее. А когда теряешь одного из двоих - вся твоя любовь достается тому, кто у тебя остался. И ты уже не можешь его отпустить.

– А я раньше думала, что ты дурак и деревяшка, - сказала я тихо.

– Кстати - о дураках, - Макс тряхнул несуществующей челкой и рассмеялся, - Почему этот Рене не нарезал винта из Соликамска? Как я понял, никто его так уж маниакально не охранял.

– Может, ему не к кому было бежать?

– А Казик?

– По-моему, любая ссылка лучше, чем этот Казик.

Когда я вернулась домой, Стеллочка лежала на постели и вязала носок. Герка покоилась у нее в ногах и даже не дернулась мне навстречу. Из моей комнаты слышался мерный стук - хорь упражнялся в своем тренажере.

– Мам, - сказала я, и Стеллочка подняла на меня глаза, - я и в самом деле выхожу замуж. За зека. Как говорится, богу богово, кесарю кесарево, а подобное - к подобному.