Что сказал Бенедикто. Часть 3-4
Шрифт:
– В таких случаях не нужны аргументы: нет – и все.
– Он сказал, что никогда в жизни ни о чем не просил меня – это и в самом деле так. И Клаус с Ленцем – молодцы, с Гейнцем так нельзя.
– Это был диполь Гейнца и Клауса. Один из них должен был перетянуть на себя, чтобы возникла одна на двоих их сфера, твое вмешательство едва не разрушило их обоих. Ты это понял, и это хорошо.
– Не такой же ценой…
– Пока всё поправимо, Клаус способный и благодарный мальчик, у Гейнца он мог бы многому научиться.
– А он вместо
– Не думай об этом.
На кухне появился Венцель.
– А я слышу – зазвенели посудой. Мне тоже чаю дадут? Послушай, Рудольф. Я нашел там такие превосходные дуэты! Вы уже знаете, тетя Агнес, что я ушел из Школы Музыки?
– Ты никуда не ушел, Аланд тебе этого не разрешал.
– Так он уехал.
– Это не имеет значения, а насчет дуэтов – хорошая мысль. Только получше готовься, Клаус, Рудольф не совсем добрый учитель.
– Да вы меня запугиваете, тетя Агнес. Рудольф – не то, что Гейнц, а если он меня научит играть так, как он, так пусть хоть по роже бьет.
– Рудольф, почему ты не спрашиваешь, как дела у твоей жены, сына? – Агнес улыбнулась чуть иронично, видя, как он тщательно обходит этот вопрос.
– Вебер, у тебя есть жена? И даже сын? – изумленно переспросил Клаус.
Вебер молчал.
– Твой сын влезает в кресло у окна, готов стоять в нем весь день, тычет пальцем на дорогу. И кто бы ни появился на горизонте, утверждает, что «это – папа», он ждет тебя.
– Зачем вы мне об этом говорите?
– Тебе это не интересно?
– И что мне с этим делать?
– Пока постарайся не вылить весь чай на скатерть.
Вебер вышел.
– Он что, психанул? – спросил Клаус. – У него проблемы с женой?
– Нет у него никаких проблем.
– У Вебера красивая жена? – полушепотом спросил Венцель.
– Если не хочешь, чтобы Рудольф тебя хорошенько побил, не засматривайся его жену.
Венцель засмеялся.
– Не может у него жена не быть красавицей, Вебер не так-то прост, это я уже понял. Вы меня заинтриговали, тетя Агнес. Я думал, у Аланда все аскеты, но если уж Вебер женился…Там, наверное, что-то особенное. Как же он с ней расстался?
– Не любить и быть одному – это не аскетизм. А вот любить – и быть одному…
– Это мазохизм, тетя Агнес. Теперь я понял, почему Вебер один из вашей среды (про вас я не говорю) мне так симпатичен. Он нормальный человек и даже женатый.
– Поосторожней, Клаус, с такими рассуждениями. Ты недооцениваешь темперамент Вебера. Он с виду тихий, но, увидишь, насколько это не так, если присмотреться.
Вебер решительно вошел обратно в кухню, встал перед Агнес, упер обе руки, сжатые в кулаки, в стол и тихим, электрическим голосом произнес:
– Зачем вы это сказали, фрау Агнес?
– Да тебе ничего не сказали, Рудольф, – ответил за Агнес Венцель.
– Клаус, тебя вообще никто не спрашивал. Зачем вы это сказали? Мне запретили об этом думать, но сейчас я готов сорваться
– Рудольф, дай мне пару минут договорить с Клаусом, и я смогу поговорить с тобой.
– Но ведь это ложь! Вы не могли успеть оттуда так быстро добраться. Вам пришлось бы, едва доехав до места, сразу ехать назад, когда еще ничего не случилось. Тут такие расстояния, прямого сообщения нет. Интервалы между поездами такие – что убьешь двое суток, пока доберешься. Почему вы соврали мне?
– Ты и про расписание уже все узнал?
– Я сразу все узнал, я карту изучил вдоль и поперек, на машине я долечу меньше, чем за сутки.
– Ты непременно хочешь поговорить при Клаусе?
– Да я вообще не знаю, кто такой Клаус, мне до него нет никакого дела, у него есть вы, я тут не причем. В чем обман, фрау Агнес? Где они? Они где-то рядом, никакого Вис-Бадена, полная чушь. И вы все зачем-то меня морочите.
Агнес улыбалась.
– …Я не вижу никаких гор, сад вокруг дома, поля. Обыкновенный дом – просторный, обшитый смоленым деревом. И мой сын стоит у окна, смотрит на дорогу – это единственное, о чем вы не соврали. Где они, фрау Агнес? Вы добирались до нас не двое суток, а, может быть, пару часов.
– Тепло, Рудольф, очень тепло. Ты можешь совсем успокоиться и сам ответить на свои вопросы. Во всяком случае, я с тобой говорить, пока ты не успокоился, не буду.
Она пошла к Гейнцу, Вебер упрямо пошел за ней. Венцель, выждав момент, двинулся следом, разбираемый любопытством.
– Как дела, Гейнц? – Агнес спокойно улыбалась на его доверчивую улыбку.
– Фрау Агнес, – не отступал Вебер. – Я спокоен, я совершенно спокоен, вы не можете не сказать мне, вы за этим приехали.
– Я приехала помочь Клаусу и Гейнцу.
– Не только.
– И тебе тоже – управиться с Гейнцем.
Гейнц засмеялся.
– Гейнц, только не говори, что ты тоже знал.
– Все знали, Вебер. И про Вис-Баден – Аланд тебе сказал не то, что ты услышал. Он сказал, что организует им свой Вис-Баден, подышат хорошим воздухом. Господин генерал тоже поэт, он склонен к метафорам. Места превосходные, воздух как в Альпах. Никто не обсуждал место, куда уезжают женщины и Альберт. Всем было сказано избегать этой темы. Но ты так держался, просто молодцом, мы не ожидали. Аланд уверен был, что ты взбунтуешься, но ты смирился, кто б мог подумать.
– Тебе вредно так много разговаривать, Гейнц. Помолчи. Фрау Агнес, где они?
– Тетя Агнес… Да у него там не просто красавица, у него там что-то запредельное. Вы посмотрите, как его ломает, – сказал с восторгом Клаус. И как между прочим, получил от Вебера хорошую затрещину.
– Тебе слова не давали, – сказал Вебер. – Иди гаммы играй, больше толку, будет.
– Рудольф, а я-то думал, ты нормальный, спокойный человек.
– Клаус, я на ледяную статую больше похож, – сказал Гейнц. – Это бочка с порохом. И фитиль зажжен.