Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро
Шрифт:
Кто это?
Графъ Каліостро.
Лоренца можетъ быть довольна. Кажется, еще никогда они не были окружены такимъ почетомъ, такимъ обожаніемъ, такимъ прославленіемъ!
Каліостро вскор по прізд въ Страсбургъ показалъ себя какъ чудотворный цлитель; его всегда скорая помощь, безкорыстье, вдохновенный и властный видъ привлекали къ нему такую массу больныхъ и любопытныхъ, что черезъ мсяцъ, уже въ октябр 1780-го года, онъ долженъ былъ снять большое помщеніе на оружейной площади, гд и продолжалъ свою дятельность въ самыхъ широкихъ размрахъ. Отъ пяти до восьми у него были медицинскіе пріемы, куда дйствительно собыралось не только все страсбургское общество, но и прізжіе спеціально издалека. Всмъ онъ находиль привтъ, наставленье, средство или просто улыбку. Графиня сидла у камина въ сосдней комнат, окруженная дамами, счастливая и гордая. Главными друзьями графа были кардиналъ Роганъ и базельскій банкиръ Сарразенъ, оба богатйшіе люди.
— Но послушайте, господа, вы думаете, что платье графини — роза, которую нужно поливать удобреніемъ.
Оба вздрогнули покраснли, и соусникъ окончательно упалъ на колни Лоренцы. Вс вскочили, дамы бросились вытирать пострадавшую, мужчины смялись, графъ нахмурился, а виконтъ проворчалъ, отъ смущенія не вставая съ мста:
— Сколько шума и разговора изъ-за какого-то соусника!
Г-жа Сарразенъ воскликнула, поворачивая Лоренцу какъ куклу:
— Но вдь платье все испорчено, какая жалость!
— Можно купить новое! — не совсмъ соображая, что говоритъ, отвчалъ де-Нарбоннъ.
— Я вамъ говорилъ, графиня, чтобы вы не садились рядомъ съ этимъ господиномъ! — замтилъ громко Каліостро.
Виконтъ вскочилъ, съ трескомъ отодвинувъ стулъ и гремя амуниціей, шпорами, саблей, цпочками, будто встряхнули мшокъ съ металлическимъ ломомъ.
— Вы нахалъ, сударь, я васъ вызываю на дуэль! — закричалъ мальчикъ сорвавшимся годосомъ и покраснлъ какъ свекла.
— Я не фехтовальщикъ. Это ваше дло, — отвтилъ графъ спокойно, но поблднлъ и сжалъ кулаки.
— Тогда стрляйтесь на пистолетахъ!
— И этого не буду. Мое дло возвращать людямъ жизнь, а не отнимать ее.
— Трусъ.
Лоренца бросилась къ графу, крича «Александръ», но вдругъ тарелка, брошенная викоптомъ, какъ дискъ мягко поднялась и со звономъ разбилась о голову Каліостро. Общій крикъ, летитъ стулъ, по угламъ чуть не дерутся, споря, кто правъ, графа оттаскиваютъ, онъ растрепанъ, лицо красно, костюмъ растерзанъ, де Нарбоннъ, громыхая, уходитъ, хлоплетъ дверью, кардиналъ для чего-то снялъ парикъ и на его лысину желтымъ кружкомъ капнулъ воскъ съ люстровыхъ свчей. Лоренца давно безъ чувствъ, испуганпыя кареты быстро разъзжаются въ разныя стороны. Мнніе многихъ: вотъ что значитъ водиться съ неизвстными графами и графинями, которые вамъ сваливаются «какъ снгъ на голову». Кардиналъ считается колпакомъ; Сарразены что же? — разбогатвшіе еврейскіе выскочки, а виконтъ де-Нарбоннъ — мальчикъ изъ хорошей семьи съ манерами и традиціями.
На слдующее утро по городу были расклеены памфлеты на графа, графиню и кардинала. Было смшно, смялись даже т, кто дружилъ съ Каліостро, докторъ Остертагъ потиралъ руки. Выкопали какіе-то слухи, сплетни, неудавшіяся леченья. Родильница и бабка предъявляли претензіи къ графу, его собственный слуга и помощникъ, Карлъ Сакка, разсказывалъ по кофейнямъ о хозяин вещи, какихъ не выдумать бы фельетонистамъ. Каліостро сократилъ пріемы, хотлъ ухать, но остался по просьб друзей, думая этимъ подтвердить свою невинность. Боле скромная жизнь только въ кругу философическихъ друзей не была особенно по душ Лоренц, и она была почти рада, когда графъ покинулъ Страсбургъ. Популярность его не уменьшалась, но шумъ и блескъ его существованія убавились; иностранцы не прізжали, нкоторыхъ онъ самъ недопускалъ, жену держалъ взаперти, молодыхъ людей не зазывалъ и вообще велъ себя очень сдержанно. Виконтъ де Нарбоннъ, встрчая на улицахъ Лоренцу, кланялся ей издали, краснлъ и потуплялся, а графъ грозилъ ему палкой.
Наконецъ, главный другъ Каліостро кардиналъ де-Роганъ, перехалъ въ Парижъ, а изъ Неаполя пришло извстіе, что кавалеръ Аквино умираетъ и хотлъ бы видгь стариннаго своего спутника. Все-таки въ Страсбург Каліостро
2
Принявъ посддній вздох и послднее наставленіе своего друга и покровителя, Каліостро постилъ Бордо и осенью 1784 года пріхалъ въ Ліонъ.
Его огорчали раздленія между масонами, различіе и соревнованіе ложъ, диспуты и распри; онъ хотлъ всхъ братій собрать подъ одно крыло, какъ добрая насдка цыплятъ, всхъ привести къ «египетскому» согласу, встать во глав и… голова кружилась отъ мысли, что было бы далыне! Что внценосцы, что святйшій отецъ былъ бы тогда въ сравненіи съ нимь, Каліостро?! Теперь его главнымъ запятіемъ было леченье и организація обществъ. Въ Ліон была уже двнадцатая ложа; кром того, тамъ были послдователи Сведенборга и ученики «неизвстнаго философа» — мартинисты. Тамъ была извстна страсбургская дятельность графа, и его прибытія ждали съ сердечньшъ волненіемъ. Въ тотъ же день въ честь прізда Каліостро было устроено факельное шествіе, передъ гостиницей «королевы», что держали дамы Форэ, была исполнена серенада, двочки въ блыхъ платьяхъ поднесли по букету графу и графин; ихъ наперерывъ приглашали на обды и засыпали подарками. Лоренц этотъ почеть казался скучноватымъ, и она вздыхала, вспоминая не только варшавскіе праздники, но и Петербургъ, и даже недавно покинутый Страсбургъ. Банкиръ С. Косторъ вполн замнилъ графу базельскаго Сарразена, выдающіеся и вліятелыіые въ духовномъ отношеиіи люди не только относились благосклонно, но заискивали у новаго учителя, и звзда Каліостро засвтилась мирнымъ, но большимъ и свтлымъ огнемъ. Но самъ мастеръ тоже не радовался. Надола ли ему тихая и спокойная работа, питалъ ли онъ боле честолюбивыя мечты, смущали ли его сомннія, или онъ просто усталъ, но все печальне и какъ-то тяжеле становилось его лицо, лишь глаза горли и воспламеняли попрежнему. Ложа «Побдительной мудрости» была уже устроена, открылась подписка на сооруженіе зданья «храма» въ Бротто за ркой, никакого раздленья не предвидлось, время шло благочестиво и достойно. Верхъ мирной славы графа произошелъ въ среду 24 ноября 1784 года, когда на собраніи братьевъ Каліостро вызваль тнь недавио скончавшагося
Проста де-Ронэ; и она вснъ бьма ясно видима, говорила со всми и всхъ благословила. Простъ де Ронэ умеръ въ полнои бдности, все свое огромное имущество раздавь бднымъ и обществамъ. Братья были взволнованы до слезъ появленіемъ почтенной тни; вс обнимались, плакали, бросались къ ногамъ Каліостро и даже, выходя на улицу, сообщали свою радость прохожимъ. Графъ пришелъ домой поздно, долго прощаясь на улиц со своими учениками. Лоренца, повидимому, уже спала, все было темно. Войдя въ свой кабинетъ, графъ почувствовалъ, что въ комнат кто-то находится. При этомъ не было холодка. какъ отъ присутствія духовъ, а теплый комнатный воздухъ былъ тихъ и душенъ. Значитъ, находился человкъ. Можетъ-быть, воръ? Каліостро громко сказалъ въ темноту:
— Кто здсь?
Отвта не было. Слабое мерцанье неподвижно стояло тамъ, гд были столъ и книжный шкапъ.
— Кто здсь? Я знаю, что здсь кто-то есть, — повторилъ Каліостро.
— Графъ Каліостро, зажгите огонь. Пусть будтъ свтъ! — раздался мужской голосъ.
Графъ нсколько разъ стукалъ кремнемъ, наконецъ, зажегъ свчу на комод. У стола стоялъ молодой человкъ въ простомъ темномъ плать, но съ ярко розовою перевязью черезъ плечо. Каліостро не нужно было вглядываться, онъ сразу узналъ того незнакомца своего дтства, — того человка съ прекраснымъ лицомъ, и даже не удивился, видя его совершенно неизмннымъ. Графъ не очень любилъ воспоминанья дтства, иредпочитая воображать себя существомъ, взявшимся неизвстно откуда, но теперь въ этой комнатной ночной тишин, съ-глазу-на-глазъ съ таинственнымъ гостемъ, его сердце тепло и мягко раскрылось. Еще минута, и онъ бросился бы на шею незнакомому юнош. Тоть смотрлъ печально и строго, словио сожаля.
— Графъ Каліостро, я пришелъ васъ предупредить.
— Мн грозитъ опасность?
— Да, но отъ самого себя. Графъ, проврьте свое сердце, вспомните вашу дтельность и только если найдете, что она никогда не была продиктована корыстью, тщеславіемъ, гордостью или властолюбіемъ, только тогда ее продолжайте.
— Моя совсть чиста, я не имль ни одного изъ перечисленныхъ вами побужденій.
Гость помолчалъ, потомъ ясно выговорилъ:
— Это неправда.
Каліостро вскочилъ.
— Какъ неправда? Что же, вы лучше меня знаете мои побужденія?