Дама с собачкой и тремя детьми
Шрифт:
Пристально оглядев даму, он покачал головой:
– Ты не знаешь меня, маска.
От волнения она дрожала и боялась проглотить орехи. Неожиданно он молча взял её руку, продел под свою и повёл по кругу. Кажется, он её узнал. Оба молчали, но их снова наполнило чувство бесконечной близости.
Они могли бы долго кружить рука об руку, в толпе и одновременно наедине, - но рядом мелькнуло знакомое лицо.
– Эге!
– воскликнул Немирович.
– Уже подцепил!
Чехов, нагнувшись, быстро предупредил
– Не оборачивайся, не выдавай себя, маска, даже если окликнут.
– Меня здесь никто не знает, - пропищала она.
– Пойдём в ложу, выпьем шампанского, - тревожно озираясь, предложил он.
Она была готова идти, куда он ни поведёт. С трудом выбравшись из толпы, они поднялись по лестнице к ложам. Коридор был пуст. Тот самый, где они встретились на спектакле "Принцесса Грёза" и так досадно разошлись.
– Вот хорошо!
– сказал он.
– Я боялся, что кто-нибудь назовёт тебя по имени, и ты выдашь себя.
Вырвав руку, она остановилась:
– Значит, ты знаешь, кто я? Скажи!
Он улыбнулся загадочно:
– Скоро пойдёт моя пьеса в Александринке. - Знаю. "Чайка". - Ты будешь на первом представлении? - Буду. - Так будь очень внимательна. На все вопросы я отвечу тебе со сцены. Но только будь внимательна. Не забудь.
Он снова взял её руку и прижал к себе.
– На какие вопросы?
– потребовала она уточнения.
– На многие. Но следи за действием.
Они вошли в пустую полутёмную аванложу. На столе стояли открытые бутылки и бокалы.
– Это ложа Суворина, - пояснил он. Суворин недавно арендовал театр.
– Сядем.
Она села, на всякий случай незаметно вынув орехи изо рта. Неужто он узнал её?
– Не понимаю. Как ты можешь сказать мне что-нибудь со сцены? Ведь ты не знаешь, кто я. Да как я пойму, что сказанное относится ко мне?
– Ты поймёшь, - улыбнулся он.
– Пей. Хочешь попудриться? Я отвернусь: сними маску.
Не снимая маски, она поднесла бокал ко рту.
– Тебе нравится название "Чайка"? Чайка... Крик у неё тоскливый. Когда она кричит, хочется думать о печальном.
– В его словах внезапно прозвучала тоска.
– А почему ты сейчас печален? Тебе скучно?
– Ты не угадала, маска. Сейчас мне не скучно.
Его тон смутил её, и она снова заговорила про таинственное обещание:
– Но как можно что-то сказать со сцены? Если бы ты знал меня, я подумала бы, что ты вывел меня в своей пьесе...
– Нет, нет!
– Ну, не понимаю!
– Пойдём вниз, - поставив бокал, предложил он.
– Неприятно, если кто-нибудь сюда войдёт.
Послушно встав, она сама взяла его под руку. Они спустились в зал, и толпа опять поглотила их. Утомившись кружением, они сели в уголке.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, - попросил он.
– Расскажи свой роман.
– Какой
– опешила она.
– Это ты пишешь романы, а не я.
– Расскажи свой пережитой роман. Ведь ты любила кого-нибудь?
– Не знаю, - смешалась она.
Мимо них двигалась, шумела, смеялась толпа масок. Непрерывно гремел оркестр. Голова у неё кружилась от выпитого шампанского, нервы были напряжены, сердце билось с перебоями. Давно позабыв, что искоренила из души любовь, она снова любила его и снова была счастлива. Прислонившись к его плечу, она заглянула в любимое лицо:
– Я тебя любила. Тебя, тебя...
– Ты интригуешь, маска, - отстранился он.
– С тех пор, как я узнала тебя, не было ни одного часа, когда бы я не думала о тебе. А когда я видела тебя, то не могла наглядеться. Наши встречи были для меня таким счастьем, что его трудно было выносить. Дорогой мой!
Он откинул со лба непослушную прядку и поднял вверх глаза.
– Ты не веришь?
– огорчилась она.
– Ответь мне!
– Я не знаю тебя, маска.
Жестоко. Она отстранилась.
– Если не знаешь, то как же ответишь мне со сцены?
– Ты поймёшь.
– Значит, ты всё-таки знаешь меня?
– Знаю. Ты артистка. Но ты не кончила рассказывать свой роман. Я слушаю, - с улыбкой наклонил он к ней голову.
Она уже взяла себя в руки.
– Роман скучный, а конец печальный.
– Печальный?
– Я не знаю, любила ли я действительно. Разве это значит любить, если только борешься, гонишь эту любовь, прислушиваешься к себе: кажется, я уже меньше люблю; кажется, я выздоравливаю. Разве это любовь?
– Не было бы любви, не было бы и борьбы, - уверенно заметил он.
– Значит, ты мне веришь?
Он покачал головой:
– Я не знаю тебя, маска.
– Встав, он заставил её подняться.
– Тут много любопытных глаз. Не хочешь ещё вина? Я хочу.
Они снова поднялись в ложу и вошли, после того как он убедился, что там никого нет. Опять усевшись к столу, они принялись бессвязно болтать, прихлёбывая шампанское. Вспомнив последнюю встречу на бенефисе Яворской, она принялась дразнить его актрисой.
– Ты влюблён в Яворскую, несчастный?
– Неужели ты думаешь, что я откровенно отвечу?
– А почему нет?
– Да только потому , что ты -сама Яворская.
– Ты думаешь?
– расхохоталась она.
– Давно бы сказал, и я сняла бы маску.
– Сними.
– Нет, поздно. Домой пора.
– Благоразумие в ней всё-таки взяло верх.
Спустившись по лестнице, они оглядели зал. Толпа заметно поредела. Она заметила брата, озиравшегося по сторонам в поисках сестры. Сбегая по ступенькам вниз, они столкнулись с Сувориным.