Дело о давно забытой пощечине
Шрифт:
Глава 7
Когда Мейсон вошел в помещение для бесед адвокатов с арестованными, Дункан Краудер-младший сидел за длинным столом, разделенном вдоль металлической сеткой. Рядом с арестованным стоял надзиратель.
– Вы можете идти, - кивнул ему Мейсон, усаживаясь напротив Краудера.
– Я имею право на конфиденциальную беседу с клиентом.
Надзиратель с недовольным лицом отошел к дальнему концу стола.
– Доброе утро, Дункан, - улыбнулся адвокат.
– Доброе утро, Мейсон, - кивнул тот.
– Я все обдумал сегодня ночью, я почти не спал. Я решил, что от вас ничего
– Подождите, Дункан, - внезапно остановил его Мейсон.
– Вы сами заняли именно это сиденье?
– Надзиратель посадил, а какое это имеет значение?
– Резко вставайте и садитесь на крайнее место слева. Здесь наверняка спрятан микрофон.
Они оба встали.
– Эй, - закричал надзиратель, мгновенно встрепенувшись.
– Что вы делаете? Это неположено.
– Мне положено разговаривать с клиентов без подслушивания, - резко ответил Мейсон.
– Вы хотите, чтобы я сейчас вызвал представителей суда и они нашли под этим местом микрофоны?
Надзиратель ни слова не говоря отвернулся, словно дальнейшее его не касалось. Работу терять, даже такую, никто не хочет.
Мейсон и Краудер уселись подальше от того места.
– Надеюсь, здесь микрофон не установлен.
– Они могли оборудовать весь стол, - заметил встревоженный Краудер, которому отнюдь не хотелось исповедоваться перед кем-либо, кроме Мейсона.
– Слишком легко он отступил.
– Хорошо, - согласился Мейсон.
– Везет лишь тем, кто достоин, произнес он любимую поговорку.
– Я вызываю представителей суда.
Он встал и вышел в комнату с телефоном.
Через три четверти часа, за которые адвокат успел выкурить семь сигарет, они смогли снова усесться друг против друга, не беспокоясь, что их подслушивают. Новый надзиратель с судебным клерком расположись поодаль, чтобы до них не доносились слова адвоката и его клиента.
– Я слушаю вас, Дункан, - предложил начать разговор Мейсон.
– Так что все же произошло?
– Мейсон, вы должны дать мне слово, что выполните мою просьбу.
– Пока я вас не выслушаю, никаких слов я давать не буду, - твердо заявил Мейсон.
– Я ваш адвокат, и я уже дал слово вашему отцу, что сниму с вас все обвинения.
– Ладно, - опустил голову арестованный, - я вам расскажу все как было и решайте сами. Другого выбора вы мне не оставили.
– Я слушаю, - повторил Мейсон.
– Вы знаете, что я был женат десять лет назад и ожидал ребенка? спросил Краудер.
– Да, ваш отец рассказывал. Я сочувствую вам, Дункан.
– Сочувствуете? Если бы вы знали, что я пережил, Мейсон! Я сходил с ума, я хотел застрелиться, я чуть не взрезал себе вены! Если бы только Линда сказала мне, что тот мерзавец направляется к ней, я бы... Я бы бросил все, я бы задушил его голыми руками. Вы бы видели Линду, когда я ее нашел - на ней живого места не было, вся в синяках.
– Нападавшего поймали?
– поинтересовался Мейсон.
– Что?
– не понял Краудер, которому очень тяжело было вспоминать события тех дней.
– А его-то? Да, поймали и осудили, по-моему дали восемь или десять лет тюрьмы...
– То есть, он недавно освободился?
– переспросил адвокат.
– Не знаю. Мне
– Дункан закрыл лицо руками.
– Это имеет какую-нибудь связь с настоящим?
– прервал тягостное молчание Мейсон.
– Вы все поймете, - ответил Краудер.
– Я после смерти Линды был в шоке, я думал, что больше никогда не смогу полюбить.
– И все-таки встретили женщину?
– Да. Почти четыре месяца назад. Ее зовут Маделин Белл. Я полюбил ее с первой встречи, она... Нет, Мейсон, я не могу вам объяснить, это надо чувствовать. У меня словно оттаяло сердце. Она такая... такая женственная. Но у нее умер муж, она была моложе его почти на двадцать лет и скрылась в нашем городе подальше от любопытных глаз. Она жила в отеле и вела очень скромный образ жизни. Я влюбился как мальчишка, я водил ее в рестораны, но она старалась не мелькать у всех на глазах и мы ездили на уик-энды в Сили или Импириал, где нас никто не знал. Это было словно безумие, Мейсон, у меня и работа пошла лучше, я словно обрел второе дыхание. И я сделал ей предложение выйти за меня замуж.
– И что она ответила?
– с интересом спросил Мейсон.
– Она согласилась. Она тоже полюбила меня всем сердцем. Но до окончания траура по ее мужу оставалось два месяца и мы решили подождать с регистрацией брака. Она уговорила меня не сообщать об этом никому, даже отцу. И, наверное, никто и не знал, что мы встречались. В тот вечер мы остановились в мотеле под Импириалом и на самом деле стали мужем и женой, пока в гражданском браке. Это были лучшие мгновения моей жизни, Мейсон. А потом появился этот Деннен и все пошло крахом.
– Что именно случилось?
– В один ненастный вечер Маделин приехала прямо ко мне на квартиру, раньше она никогда не была у меня. Она была просто в отчаянии, не находила себе места и приехала ко мне за помощью. Конечно, я решил...
Да я просто обязан был помочь ей, чтобы не случилось. Она сказала мне, что беременна. От меня, Мейсон, вы понимаете? В ней растет новая жизнь моя! Мой сын или дочь. И я обязан уберечь ребенка от опасностей любой ценой. Она не хотела мне сообщать об этом, но ее вынудили обстоятельства...
– И какие именно обстоятельства?
– спросил Мейсон, увидев что Краудер замолчал.
– Случайно ее встретил в отеле этот самый Барри Деннен. Понимаете, ей было очень тяжело мне во всем признаваться, она боялась, что я отвергну ее. Глупышка, да разве я способен на предательство?
– Кто не способен на предательство, может быть способен на глупость, тихо проворчал Мейсон себе под нос.
– Что вы говорите?
– Ничего, Дункан. Продолжайте, я вас слушаю.
– Оказалось, что когда Маделин была совсем юной девушкой, она вышла замуж за этого самого Барри Деннена, не знаю уж чем он закружил ей голову. Он оказался подлецом и скрылся вместе со значительной суммой денег, доставшейся Маделин от умершей матери. Я сильно подозреваю, что не с одной Маделин он проделал подобный фокус...