Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит»
Шрифт:
Джонадаб Эванс, единственный из всех, прокомментировал свою беседу.
— Мне нравится наш лейтенант Финч, — объявил он. — Может быть, эта трубка просто напоминает мне доброго друга в Миссури, но готов поклясться, что этот человек — соль земли. Думаю, мы в хороших руках.
Последовавшее за его ремаркой молчание могло значить что угодно.
Наконец, где-то в десять минут четвёртого, Финч сам появился в комнате вместе с Джексоном.
— На сегодня мы закончили, — сказал он. — Мне нужно поспать, прежде чем я начну куда-то двигаться. Вы, конечно, все понимаете, что остаётесь здесь.
— Здесь? — вскричал мистер Вейнберг.
—
— Почему? Он спрашивает меня! Почему? Один день без меня, и где «Метрополис-Пикчерз»? Капут!
— Он прав, лейтенант, — вставила Морин. — Завтра мы должны вернуться на студию, хотя одному богу известно, в какой форме мы будем.
— Если бы я попытался остановить вас, — размышлял лейтенант Финч, — юридический отдел мистера Вейнберга быстро доказал бы, что у меня нет на это никакого права. Да, вы прямые свидетели; но при нынешнем положении вещей мне сложно было бы доказать в суде, свидетели чего вы. Вот в чём кто-то был умён — быть может, не слишком умён, но сейчас не время разбираться, где была ошибка. Ладно, вы двое можете идти, но, конечно, вы понимаете, что останетесь под наблюдением. Все остальные живут здесь, не так ли? Это упрощает дело. Я оставляю тут в доме сержанта Ватсона.
Волна чистого удовольствия прокатилась по всем присутствующим. Никто так и не разразился смехом, но веселье было бы очевидно для куда более тупого человека, чем лейтенант Финч.
— В чём шутка? — потребовал он.
Наконец, доктор Боттомли издал смех, который долго сдерживал.
— Это слишком прекрасно, лейтенант. Вот все мы, любители криминалистики и преданные почитатели Учителя Холмса. Каждый из нас, вне всякого сомнения, воображает, что сможет раскрыть это преступление; а главной его потребностью будет конфидент, Ватсон. И, ад и смерть, сэр, ведь вы предусмотрительно снабжаете нас таковым!
— Всё это совсем не так забавно, — покачал головой Финч. — Он здесь по очень насущной причине и не забывает это. Возможно, увидимся завтра, так что всем доброй ночи — насколько от неё ещё что-то осталось.
Он повернулся в дверях.
— Кстати, мисс О’Брин, я наконец вспомнил тот лимерик целиком. Он звучит так:
Жил старик с сединой в бороде, Восклицавший весь день: «Быть беде! Две вороны и чиж, Цапля, утка и стриж Свили гнёзда в моей бороде!» [52]52
Лимерик Э. Лира цитируется в переводе Г. Кружкова.
— Доброй ночи! — заключил он.
Лейтенант Джексон задержался.
— Вы уверены, что все хотите лечь спать? — спросил он.
От лица присутствующих выступил доктор Боттомли.
— Если вы имеете в виду то, что я думаю, лейтенант, то есть, если вы хотите обсудить это дело с нами, ответ таков: мы ваши, пока утро, рыжий плащ накинув, не ступит по росе восточных гор. [53] Короче, вперёд.
— Миссис Хадсон, — взмолилась Морин, — будьте добры, не могли бы вы принести кофе и, может быть, немного бутербродов или вроде того?
53
Парафраз реплики Горацио из «Гамлета» У. Шекспира (акт 1, сцена 1) в переводе М. Лозинского.
— Моя позиция в этом деле, — объяснил Джексон, пока они ждали освежающего угощения, — чертовски противоречива. Официально я никто — просто ещё один из вас. В действительности, Финч более или менее оказывает мне доверие. Теперь я не собираюсь нарушать это доверие, но хочу немного поработать сам. Я намерен задать вам несколько вопросов, а в ответ на ваши сведения я дам вам такую дозу информации по делу, какую только могу на законном основании. Сделка?
— Призвать ли мне к поднятию рук? — вопросил доктор Боттомли. — Нет, думаю, едва ли в этом есть нужда. Взгляните на эти нетерпеливые лица, сияющие от мысли, что получат дозу. Мрмфк. Палите в любой момент, Джексон.
— Хорошо. Первый вопрос таков: знает ли кто-нибудь из вас что-нибудь о женщине по имени Эми Грант? Нет? Хорошо, а знаете ли вы что-нибудь о женщине по имени Рэчел?
Этот, казалось бы, серьёзный вопрос вызвал веселье, не уступавшее тому, что спровоцировало имя сержанта Ватсона.
— Простите, лейтенант, — фыркнул доктор Боттомли, — но мы не можем не думать об этом. Полагаю, дальше вы нам скажете, что её имя было недописано на стене кровью жертвы.
Обычно столь приятное лицо Джексона сузилось.
— Будь я проклят, если понимаю, что тут забавного. Именно это я и хотел вам сказать.
Возник неловкий момент.
— Трудно сказать, — заметил Боттомли, — делает ли это всё серьёзным или лишь ещё более забавным. Помилуйте, лейтенант, вы не помните «Этюд в багровых тонах»?
Лицо Джексона начало проясняться, а затем покраснело.
— Я знал, — пробормотал он, — что в этом что-то такое было. Что-то щёлкнуло у меня в голове, но я не…
Джонадаб Эванс листал «Полного Шерлока Холмса».
— Большую часть моей жизни, — проговорил он, — я дорожил этими приключениями, и теперь призываю благословение всех подобающих богов на господ Даблдея и Дорана за то, что они сделали их столь удобно доступными под одной обложкой. Теперь, наконец, решена традиционная проблема необитаемого острова. Кому придёт в голову взять с собой Шекспира или Библию, когда в этой одной книге… А! — прервался он. — Ну вот: «В этом углу от стены отстал большой кусок, обнажив жёлтый квадрат шероховатой штукатурки. На ней кровью было выведено RACHE». А затем Лестрейд объясняет: «Убийца — будь то мужчина или женщина — хотел написать женское имя «Рэчел», но не успел докончить, наверное, что-то помешало. Попомните мои слова: рано или поздно выяснится, что тут замешана женщина по имени Рэчел».
— «Смейтесь сколько угодно, мистер Шерлок Холмс», — по памяти процитировал Харрисон Ридгли. — «Вы, конечно, человек начитанный и умный, но в конечном счёте старая ищейка даст вам несколько очков вперёд!» — в его голосе, пока он цитировал, звучали радость, свежесть, почти наивность, столь удивительно далёкие от обычного его усталого цинизма.
— И, конечно, вы помните результат, лейтенант, — заключил доктор Боттомли. — «Rache — по-немецки «месть», так что не теряйте времени на розыски мисс Рэчел».