Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит»
Шрифт:
— И Исидора Персано, — мечтательно добавил Дрю Фернесс, — которого однажды нашли обезумевшим со спичечной коробкой в руках, содержавшей различные виды червей, неизвестных науке.
— Едва ли дословная цитата, — возразил Ридгли. — В действительности она гласит…
— Джентльмены! — запротестовал Джексон. — Вы можете обсудить эти тонкости позже. Есть у Холмса что-нибудь более определённое насчёт этого Риколетти?
— Ничего, Herr Leutnant, — ответил Федерхут, — кроме этой единственной аллюзии — самая прискорбная лакуна во всей мировой литературе.
— И даже его имени не упоминается?
— Даже его.
—
— Это, сэр, — проговорил доктор Боттомли, — сама простота. «Talipes» — это новолатинское слово, используемое в хирургии, чтобы описать деформацию, известную как косолапость.
— И это возвращает нас туда, где мы были. Разве что это может указывать на медицинские познания?
— Лейтенант! Это то же самое, что и немецкое слово или закорючка Дерринга Дрю. Как указал Федерхут, никто не станет подписывать преступление частицей своих специальных знаний. Кроме того, какие у нас есть доказательства того, что пляшущие человечки и визитная карточка имеют отношение к убийству?
— Никаких, — признал Джексон. — Но совпадение может зайти слишком далеко. Теперь, что касается этих… — он указал на высохшие семена.
— Пять зёрнышек апельсина! — вскричали «Иррегулярные», словно хорошо тренированный хор.
— Полагаю, — терпеливо проговорил Джексон, — это ещё одна цитата. Продолжайте.
— В 1887 году, — задумчиво промолвил Дрю Фернесс, — в том самом году, когда Холмс раскрыл дело «Общества Нищих-любителей, которое имело роскошный клуб в подвальном этаже большого мебельного магазина», — это достаточно точно, мистер Ридгли?
— Вполне. Я часто задавался вопросом, был ли среди членов этого общества столь исключительно искушённый нищий-любитель, как мистер Невилл Сент-Клер, прославившийся через два года как «Человек с рассечённой губой».
— Возможно, — серьёзно проговорил доктор Боттомли. — Как Тантал сей учёной организации, могу я предложить небольшую монографию по этой теме для какого-либо будущего собрания?
— Вернёмся к зёрнышкам, — предложил Джексон.
— Да, лейтенант. В том же году, — продолжал Дрю Фернесс, — также отмеченном «странными приключениями Грайса Петерсона на острове Юффа» и иными примечательными делами, произошла необыкновенная трагедия с «Пятью зёрнышками апельсина», одно из немногих дел, которые Холмсу не удалось привести к удовлетворительному завершению.
— Хорошо. Но являются ли эти семена зёрнышками? Я думал, зёрна — это у пшеницы?
— Признаю, странное использование слова. Иногда так можно сказать о яблочных семечках, но апельсиновые зёрнышки звучат странно. Возможно, это британское значение слова или просто причудливый образец ватсоновского стиля. Да, эти зёрнышки — семечки; и, согласно Американской энциклопедии, с которой консультировался Холмс, они когда-то были предупреждением о смерти в Ку-Клукс-Клане.
Джексон посмотрел на то, что всё ещё считал семечками.
— Конечно, тему с Кланом можно игнорировать. Это не более важно, чем немецкое слово или медицинский термин. Главное то, что это холмсианское предупреждение, которое, подобно сообщению с пляшущими человечками, Уорр так и не получил. Если бы он… Ну, нет нужды в это вдаваться. А это фотографии комнаты, — поднял их со стола лейтенант. — Они показывают положение тела, на которое указывают пятна крови, — и оно прекрасно согласуется с историей мисс О’Брин. Заметьте, никаких следов, кроме
— Не думаю, что он был пуст, — предположила Морин. — Конечно, это глупая идея носить с собой совершенно пустую сумку, но теперь меня уже ничто не удивило бы. В любом случае, он не свисал с его руки, Уорр держал портфель так, словно тот немало весил.
— Так и было, — добавил доктор Боттомли. — Я относил его наверх. Не рискнул бы оценивать с точностью до фунта, но скажу, что он был так тяжёл, как будто в нём было четыре-пять книг обычного размера.
— Я так и думал, — сказал Джексон. — В какой-то момент я сам наткнулся на него, но хотел подтверждения. Ну, когда мы нашли его, он всё ещё был тщательно, аккуратно застёгнут, но внутри был только этот лист бумаги.
Это был лист из самого обычного блокнота среднего размера. На нём был аккуратно напечатан список цифр:
20518
25414
25723
20974
25191
25585
22394
25237
— Это, — поинтересовался Джексон, — ещё одна цитата из Холмса?
— Лейтенант! — взволнованно воскликнул Джонадаб Эванс. — Под окном Уорра растут кусты, не так ли?
— Думаю, что да. А что?
— Их осматривала полиция?
— Должна была.
— Но ведь они искали тело, не так ли? Они могли не заметить…. Я сейчас вернусь, — поспешно проговорил он, направляясь к двери.
— О нет! — сержант Ватсон выглядел решительно.
— Пожалуйста, я…
— Вы могли бы пойти с ним, сержант, — предложил Джексон.
— И оставить вас всех здесь?
— В конце концов, — сказал Джексон, — если только вы не убеждены, что я…
— О’кей, лейтенант. Но не нравится мне это.
Тяжёлая поступь сержанта Ватсона проследовала за лёгкими шагами мистера Эванса вдоль по коридору, а затем снаружи дома.
— Что укусило вашего маленького друга? — спросил Джексон, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Если я правильно догадываюсь, — протянул Харрисон Ридгли III, — чрезвычайно логичная и совершенно безумная идея, которая перевернёт всё это дело с ног на голову.
— Не думаю, что я заметил бы перемену, Ридгли. Это дело вроде модернистской картины — тут нет ни единой правильной стороны. Но насчёт этого листа цифр — есть тут какое-нибудь эхо Холмса?
— Возможно, — медленно протянул Отто Федерхут. — Для меня одна из главных причин интереса к Холмсу — использование там кодов и шифров. В «Долине ужаса» есть один код — на сей раз код, Herr Leutnant, — который имеет некоторые черты сходства с этим, по крайней мере, в том смысле, что может быть, вероятно, применён тот же метод решения. Если вы дадите мне время…