Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера
Шрифт:
Юлиан в доме только ночует - мы и словом не обмолвились с прошлого раза на парковке.
Алекс тоже проводит время у Стефани... Его комната с бабочками стоит пустой и заброшенной - я специально в нее заглядывала.
Все это нагоняет на меня тоску...
А еще вчера позвонил Карл: сказал, что хочет увидеться и поговорить. О чем, ума не приложу. Я ответила, что не знаю, когда вернусь в Эллинген, но как только это случится, тогда можем и поговорить.
Ему это явно не понравилось... Но мне все равно - у меня полно других
К несчастью, ответ я получаю скорее, чем намереваюсь: утром следующего дня раздается звонок в дверь, и, так как я завтракаю в полном одиночестве, спешу отозваться на этот настойчивый призыв.
На пороге - Карл с приветливой улыбкой на лице.
– Здравствуй, Эмили.
– Здравствуй, что ты здесь делаешь?
– Приехал поговорить.
– Его моя холодность нисколько не смущает, и он осведомляется:
– Могу я войти?
Нехотя, но отступаю, впуская его в дом. Надеюсь только, Юлиан ушел вместе с Адрианом...
– Так о чем ты хотел поговорить?
Видеть Карла под крышей этого дома кажется чем-то неправильным, выходящим за положенные рамки. Как будто бы прошлое прокралось в мое настоящее и высматривает, чем бы поживиться... Тем более, Карл действительно осматривается: вертит головой во все стороны и с удивлением констатирует.
– Красивый дом. Похоже, твой новый дружок не так прост, как кажется.
– Это дом его отчима, - нахожу необходимым объяснить я и любопытствую: - Как ты меня нашел?
– Твоя мать подсобила, - отвечает Карл с неизменной улыбкой.
– Не сердись, она хотела, как лучше!
Нисколько не сомневаюсь... Она с самого первого дня была без ума от своего нового зятя, очаровалась, как и все остальные женщины в окружении Карла. Меня, похоже, так и тянет на обаятельных негодяев...
– Так о чем ты хотел поговорить? Мы виделись три дня назад, почему бы ни решить все тогда...
– Тогда я еще не знал своей дочери...
Эти слова, произнесенные с расстановкой, медленным, как будто бы просачивающимся в мозг тембром голоса, заставляют меня замереть от неожиданности.
Так он здесь из-за Ангелики? Не понимаю.
– Ты, должно быть, хотел сказать, «моей» дочери, - решаюсь поправить собеседника, и тот качает головой.
– Именно «нашей», Эмили, - возражает мерзавец.
– Я все-таки тоже приложил к этому
руку.
– Руку, значит.
– Ощущаю, как возмущение волной проходит по моему телу и выплескивается такими словами: - Это не твоя дочь, Карл. Ты отказался от нее сразу же, как только узнал о моей беременности. Сам ведь посылал меня на аборт...
– Я был не прав.
– Ты был чертовски не прав, - невольно повышаю голос, - и теперь не надо строить из себя доброго папочку. Ты нам не нужен! Мы с Ангеликой обойдемся как-нибудь без тебя. Можешь не утруждаться...
Порываюсь к двери, чтобы
– Не будь ребенком, - обращается он ко мне.
– Просто послушай, что я хочу сказать.
– Нет никакого желания.
И все-таки...
В этот момент и раздаются шаги на лестнице... Мы с Карлом автоматически оглядываемся, и я вижу Юлиана. Со сведенными на переносице бровями, перекошенным от неприятия ртом.
– Что он здесь делает?
– кричит он на ходу, не отводя взгляда от Карла.
И я, несмотря на неприятную ситуацию, невольно выдыхаю.
– Всего лишь пришел поговорить.
– О чем?
Не знаю, что в голове у этого парня, но сама реакция дарит надежду. Значит, я ему все -таки не безразлична... И пока эта мысль кружит в моей голове, Карл отвечает:
– О вашем с Эмили совместном будущем.
– И так многозначительно глядит в глаза своего собеседника, словно речь идет о сладком торте - имениннику.
Что он несет? При чем здесь мы с Юлианом? Он приехал говорить об Ангелике.
– Проваливай, - только и шипит на это Юлиан.
– Я тебя в свой дом не приглашал.
И я присоединяюсь:
– Уходи, Карл. Тебе здесь не рады.
Если он и меняется в лице, то только на долю секунды... Приглаживает рукой копну блондинистых волос, и без того идеально уложенных волосок к волоску, и произносит:
– Ангелика и мой ребенок тоже, как бы ты это не отрицала, - обращается он ко мне.
– И я хочу присутствовать в ее жизни. Тем более, - в его голосе проскальзывают металлические нотки, - что ты сама не в состоянии обеспечить ей соответствующие условия.
От возмущения едва получается дышать, не то чтобы говорить, и Карл пользуется этим, продолжая частить своим идеально поставленным голосом:
– Как бы неприятно это ни было, Эмили, но ты и сама должна понимать: ты мать-одиночка, без профессии, рабочего места и даже постоянного места жительства. А еще, - он открыто глядит в сторону Юлиана, - имеешь склонность к неблагонадежным мужчинам, которых довесок в виде ребенка навряд ли сделает счастливыми. А потому предлагаю подумать над моим предложе...
– Ублюдок!
– этот животный рык обрывает слова Карла на полуслове, и мне приходится приложить все усилия, чтобы удержать Юлиана в двух шагах от говорившего. Я удивлена его реакции не меньше Карла - мне бы самой следовало наброситься на него с кулаками...
– Пусть договорит, - произношу дрожащим от возмущения голосом.
– Хочу услышать это предложение.
Мы с Карлом глядим друг другу в глаза, и я с трудом верю, что когда-то любила его до дрожи в коленах. Буквально замирала под его взглядом, подобно загипнотизированному кролику.. .Теперь я его только ненавижу. Особенно после недавних слов. И «ублюдок» -слишком мягкая характеристика. Я бы выбрала что-нибудь пообъемнее...