Диверсия без динамита
Шрифт:
НА ЗАКАТЕ
Дуплистов с сердечным другом Пашкой сидели на разноцветной лавочке и,
ласково щурясь на заворачивающий к закату день, попивали из банки-
трехлитровки целебное после вчерашнего пиво.
– Закат, — светло промолвил Пашка, не в силах цержать волнение, отпил.
– А завтра восход будет, — как эстафету принимая банку, заметил
практичный Дуплистов.
– А послезавтра аванс, — вспомнил Пашка, и оба стеснительно
заулыбались.
Каждый
– Надо бы Петухову долг вернуть, — угнетенно сказал Пашка.
— Верни, — одобрил Дуплистов.
– То есть как верни? — мелко заморгал Пашка. — Вместе же
занимали...
— Не помню, — беспечно сказал Дуплистов, отгоняя ладошкой мух от леща,
— сильно пьяный был.
— Но-но, — угадывая нехорошее, предостерег Пашка.
— Слово пацана, — поклялся Дуплистов, — как отрезало.
— И как к Любке за пузырем ходили, не помнишь? — с неприятной
въедливостью спросил Пашка.
— Так мы к ней, считай, что через раз ходим, — хмыкнул Дуплистов и
бегло высморкался.
Пашка нервно отхлебнул из банки и снова подступился к Дуплистову:
— Ну как же, ты еще с лестницы упал.
— Так это я на день рыбака упал, потом хромал неделю. До сих пор шишка
не рассосалась, — ответил Дуплистов и услужливо спросил: — Показать?
— Не надо мне ничего показывать, — сдернул с головы кепку Пашка. — Ты
что, не помнишь? Еще с Селезнем пузырь на троих в подвале раздавили, луковица
еще с собой была...
— Это с каким Селезнем? — удивился Дуплистов.
— Ну, кент мой с автоуправления, — взъерошил простоволосую голову
Пашка.
— Это маленький такой, что ли, лысый, в пиджачке? — заколебался
Дуплистов.
— Ну, — радостно закричал Пашка, надевая кепку. — Селезень и есть.
— Нет, не помню, — подумав, сказал Дуплистов.
— Ну, елки же палки, — совсем разнервничался Пашка, — опять двадцать
пять!
Воткнув в мокрые губы папиросу, он со второй попытки закурил.
Докурив до картонки, Пашка потыкал окурком о кривой сбитый каблук и вдруг
оживился.
— Слушай, а давай Петухову деньги не отдавать.
— Давай, — одобрил Дуплистов, — не знаю, чего ты, — и, задумчиво
разбирая ширинку, пошел за трансформаторную будку.
Когда он с благодатью на лице воротился, банка была пуста и, как
показалось Дуплистову, совершенно суха.
— А где пиво-то? — не понял Дуплистов.
— Какое пиво? — небрежно спросил Пашка и выплюнул рыбий хвостик.
— Ну, тут еще полбанки пива оставалось, — глупо заглядывая под лавку,
жалобно сказал Дуплистов.
— Не помню, — сказал
вытянул ноги.
Дуплистов стал вспоминать, встречались ли ему еще в жизни такие
отпетые мерзавцы, как Пашка, но так и не вспомнил.
КЛЕВО
Решил я тут как-то после Первомая жениться. Весна - красна, видимо,
подействовала и оживление в природе. Прихожу к другу Клюкину, он в этих делах
дока - три раза был женат и всегда очень удачно.
– Так, мол, и так, - говорю, - друг Клюкин, - умнее других быть не
хочу. Приспела мне пора жениться. Ячейка общества, полнокровная жизнь, в
смысле регулярности, след на земле, ну, ты сам понимаешь.
А Клюкин посмотрел на меня грустно так, по-осеннему, и, не вставая с
дивана, говорит:
– Жениться, брат, глупо, а не жениться еще глупей. Это один англичанин
сказал по фамилии Шоу.
Чувствую, врет.
– Сам, что ли, слышал? — спрашиваю.
– Нет, отрицает Клюкин, — в отрывном календаре за 1976 год читал. Но
дело даже и не в этом.
– А в чем же? — интересуюсь.
Долго Клюкин крутил вокруг да около. Но потом посоветовал.
– Знаешь что, сходи-ка ты, брат, на танцы. Там невест море, глядишь,
что и выгорит у тебя. И будь попроще. В таких делах дуракам везет.
Хорошо, отскреб бритвой рожу, надеваю «бананы», кроссовки на резиновом
ходу, беру полтинник на билет, рубль для представительства и, как дурак
трезвый, пошел.
Не соврал друг Клюкин — невест там хоть пруд пруди. И вообще,
нормально, музыка, свет. Закурил я «Курортные», встал у оградки, кандидатку
для возникновения семьи подбираю. А тут каких только нет! И блондинки семи
оттенков, и черненькие, и половинка - наполовинку — спереди сивая, а на
затылке, ну как есть, форменная брюнетка. И прически у большинства под один
мотивчик — «взрыв на макаронной фабрике» называется. Все тоже смолят
сигаретки с фильтрацией и ждут, когда музыка заиграет.
Стою я, значит, культурно отдыхаю, и тут подходит к микрофону какой-
то чудак с гитарой и гирькой горпищеторговской на шее, здоровый такой дядя,
и кричит объявление:
— Белый танец! Приглашают девушки!
Стою дальше, папиросу притоптал, жду, может, какая дура подойдет, а у
меня руки заняты. И что вы думаете, останавливается около меня одна
представительница шнурки на ботинках завязать и в меня глазом целит.