Диверсия без динамита
Шрифт:
сердцем. Буковки на дерюге складывались в слова (существительные) «Госбанк
СССР». Откидав селедочные головки, Трохимов сунул в мешок трепетную руку, и
его прошибло слезой. Мешок был пуст...
…Расстроившись, Трохимов ввинтил в пепельницу окурок и, привычно
повздыхав в потолок о своей несложившейся судьбе, скоро заснул беспокойным,
вздрагивающим сном.
АНАНАС.
Где-то есть жаркие страны, где всегда солнце и вода синяя, а под ногами валяются
кокосы, лимионы и прочий дефицит. Так горний воздух и загорелые девушки с прозрачным
дыханием и пахнущими амброй плечами. А кудрявые аполлоны ходят в ослепительных штанах,
закатанных на икры, потому что рядом прибой с сопутствующими брызгами, играют веселыми от
вина глазами и гортанно окликают отдыхающих женщин загадочным и волнующим словом
«аmоrе».
И когда тоска по неизведанному пропитывает все уголки моей закупоренной души и во сне я
шепчу: «Анабасис да Кунья, анабасис», мне становится совсем невмоготу, и кристаллизуется
решение. И вот я порчу отношения с родственниками, занимая у них деньги, стабильно хожу на
курсы чертовски легко запоминающегося и дьявольски быстро забывающегося певучего языка,
собираю характеристики, заполняю дотошные анкеты на 100 вопросов и молю бога, чтобы там не
узнали о моем легендарном дедушке, которого под горячую руку еще в далеком тридцать
третьем... Полгода мытарств и маленькой лжи, и вот нечаянная радость, меня включили. И я
покупаю красный учительский карандаш и начинаю зачеркивать в календарике дни до отъезда.
И вот я лежу в розовых плавках на золотом песочке, исходя потом от бьющего прямой наводкой
чужого солнца, и провожаю взглядом особо удивительных креолочек, мулаток и прочих граций. В
голове бессовестные мысли и радостная сумятица от прибоя и разноголосицы чаек. Море, как и
обещали открытки, восхитительное и синее, а уверенный мистраль напрягает белые паруса, и они
исчезают за затушеванной зноем линией горизонта. Я гарцую по пляжу, пью пахнущее прошлым
веком вино, фотографируюсь на фоне исторических развалин и завожу интернациональную
дружбу на основе полного интима с одним зайчиком из местной олигархии. А у зайчика такой
разрез глаз и такой разрез юбки, что просто ух, и она божится, что я у нее первая любовь на этой
неделе.
Так проносится половина срока, за ней тянется вторая. И я вдруг с растерянностью начинаю
замечать, что волшебный сон проходит. Вокруг дискриминация вперемешку с сегрегацией и
прочие антагонизмы. Для зайчика первая любовь оказывается не я, а деньги, которых мне
обменяли всего на тридцать два рубля. Мужчины же все поголовно картежники, жулики и
анашисты. На исторических развалинах меня укусила какая-то бяка
сделалась вдвое проnbd прежней. Бананы стрянут в горле, и именно из-за них мой желудок
забастовал и половина валюты ушла на посещение туалетов. И тогда я говорю зайчику «аmore
flles»,что в переводе на наш значит «хорошего понемножку», сажусь на диету и делю
оставшиеся три доллара на оставшиеся пять дней. И я начинаю думать о том, что где-то
есть дальние страны, где пахнет печным дымом и березовыми вениками, где щеки дербанит
молодой морозец, но всегда можно погреться в очередях. Там женщины не требуют за свою
любовь денег, а просят только, чтобы ты не пил. И я покупаю на последнее красный карандаш,
чтобы зачеркивать им бесконечные дни до отъезда. И, о счастье, я, наконец возвращаюсь в
исходную точку «А».
Постепенно мои отношения с родственниками по мере возвращения денег приходят в норму,
и я вес реже и реже вспоминаю зайчика, и жизнь моя входит в свою колею.
И проходит год, и проходит другой. И я замечаю, что жизнь снова начинает тяготить меня и
хочется чего- нибудь такого. И опять я во сне шепчу «анабасис, анабасис», и все наверно
кончится тем, что я опять куплю красный карандаш...
Если вы, конечно, никому не расскажете про моего дедушку.
БЕЛАЯ ПТИЦА
Жил па свете один человек. Один - в смысле без жены, без родственников. Любовница не в
счет. Впрочем, у него и любовницы не было. Просто все думали, что она у него есть. И человек
поддерживал эту версию. Ему было стыдно, что у него, как не у людей, нет любовницы. Просто
ему никто не нравился, а та, что нравилась, была замужем и была счастлива. А с другими он не
мог даже в мыслях. Такие люди сейчас вымирают, но они есть. Теоретически. А практически их
нет. Во всяком случае, Госкомстат их не учитывает. И правильно, что не учитывает. Потому что я
таких людей больше не встречал. И, видимо, уже не встречу. И, наверно, слава богу, что не
встречу. После общения с такими экземплярами в душе начинаются непонятные перетрубации и
прочие сдвиги. И что-то мозжит, и томит мысль по большому счету. И приходится себя
одергивать, а иначе сомнут.
Поэтому я таких типов стараюсь не принимать всерьез. И действительно, чего они
выпендриваются? Будь попроще, как все. Женись законным браком. И чтоб все, как у людей: кукла
на капоте и поднос с деньгами. Не нравится? Милый. Ведь жена не любовница, чтобы нравиться.
Полсоюза так живут, и ничего, даже толстеют. А потом еще свадьбы золотые играют, и местные