Дневник. Том 1.

де Гонкур Эдмон

Брюсселе. И, наблюдая за этой свободной, победоносной гра

цией, этой живостью молодой расы, этими потенциальными воз

можностями кокетства, флирта, которые придают очарование

и власть молодым американкам, ставшим замужними женщи

нами, вспоминая вместе с тем об активности, о пролазливости

этого Гарриса, которого я видел за работой в Париже, я думал

о том, что мужчины и женщины этой страны — будущие побе¬

дители

мира. Они станут теми варварами цивилизации, кото

рые поглотят латинский мир, как прежде его уже поглотили

варвары нецивилизованные.

Чем дальше, тем больше убеждаешься, что в нашем мире

серьезно смотрят только на легкие вещи, и легко только на

вещи серьезные.

Museo Vaticano 1.

У мужских статуй узкие бедра, какие теперь бывают только

у гимнастов и акробатов.

1 Ватиканский музей ( итал. ) .

559

Одна из особенностей красоты глаз у греческих статуй —

особенность, которая нигде не отмечалась, — это то, что нижнее

веко отступает назад, так что, если смотреть на лицо в профиль,

глаз обрисовывается совершенно наклонной линией; у римских

же статуй — и это больше всего заметно на скульптурах второ

степенных мастеров — верхнее веко находится на одной линии

с нижним.

В греческой красоте есть одна черта, — черта, которая, по

свидетельству поэтов, очень ценилась, — это форма и тонкий

абрис щек. У греков костяк лица, вероятно, был необычайно

сужен, сжат, изящен. Римские головы, напротив, шире из-за

выступающих скул, которые еще больше выдаются у варваров.

Ватикан, № 66. Предположительно — голова Суллы. Лицо

такого типа, как у актера Прово. Это старик: лоб изборожден

морщинами, глаза без зрачков прячутся в старческих орбитах,

окруженных гусиными лапками, кожа на щеках вялая, отвис

шая с годами, рот скошен набок и зияет из-за отсутствия зубов,

один уголок его поднят, другой опущен с иронической и умной

горечью; восхитительно вылеплены дряблые очертания лица

под подбородком и два сухожилия, вилкой расходящиеся

на шее.

Но что артистичнее всего в этой скульптуре с такой тонкой

лепкой мышц и внешних покровов, так это удары резца, сохра

нившие грубость наброска и запечатлевшие на этом живом лице

глубокие борозды, проведенные жизнью и возрастом. Есть та

кие места, — например, уходящая назад линия щек, уши, —

благодаря которым угадываешь за этой неотесанностью, за

крупным зерном мрамора непринужденность гениального ри

сунка. Своеобразное

и редкое сочетание красоты греческой

скульптуры и реализма скульптуры римской.

Статуя вдвое больше человеческого роста, статуя из позо

лоченной бронзы, с толстым слоем позолоты, напоминающая

цехин, позеленевший за несколько столетий, — словно тело ги

ганта, облеченное золотыми доспехами в узорчатой насечке: это

недавно найденный Ватиканский Геракл *. Дневной свет радо

стно ласкает это великолепие, которое возносится в своей боль

шой нише, как сияющее богатством и роскошью солнце антич

ного храма.

Цезарь Август. Волосы, снопами падающие на лоб. Эта го

лова, крепко сбитая голова древнего римлянина, осенена

мыслью. Мыслящая материальность. Строгая и глубокая

красота глаз, которые угадываются в окружающей их тени.

В нижней части лица, вокруг рта, — как бы успокоенная мука и

560

высокая забота. Кираса сплошь покрыта историческими и алле

горическими изображениями — император весь одет броней

барельефов, напоминающих своей лепкой каску центуриона из

Помпеи, а побледневшим, слинявшим цветом похожих на ста

рые, бледно-розовых тонов, изделия из слоновой кости. Величе

ственные и спокойные складки ткани собраны на правой руке,

держащей скипетр мировой власти, от которого сохранилась

только рукоять, совсем как палка от метлы. Царственное вели

чие Человечества. Словно меланхолическое божество Повелений.

Здесь я готов признать и провозгласить, — что, впрочем, я и

всегда признавал в спорах с Сен-Виктором, — подавляющее

превосходство греческой скульптуры. Что касается живописи,

то не знаю, может быть, в древности это и было великое искус

ство. Но живопись — это не рисунок. Живопись — это краски,

и мне кажется, что она торжествует только в странах, окутан

ных туманом, холодным или знойным, в странах, где в воздухе

всегда есть испарения, особым образом преломляющие свет, —

в Голландии или в Венеции. Я не представляю себе живописи

в ясном эфире Греции, так же как и в светло-голубом воздухе

Умбрии.

В Египетском музее. Изящество изысканных фигурок и их

прелестные покровы. Формы как бы выступают из-под базаль

тового савана, который обрисовывает и обволакивает их словно

текучей струей, без единой складки.

1 мая.

Ватиканский «Торс» несколько убивает восхищение, вызван

ное «Моисеем». В напряженной силе «Моисея» поражает изве