Дочь Двух Матерей

Anita Oni

— На всякий случай, — пояснил он. — С нашей городской планировкой вам, скорее всего, пришлось бы слегка поплутать, прежде чем добраться до замка. Это очень хорошо, что вы загодя отправили нам голубя. Отец у верховья Заюры, там ремонтируют дамбу. Я планировал выехать к нему вчера с солнышком… я хотел сказать, с Балти-Оре, тогда некому было бы вас встретить.

— А как поживает киана Йэло? — осведомилась Феруиз, когда они двигались по проспекту.

— Ей опять нездоровится, в этом всё дело.

— Выходит, я нынче не вовремя?

— Вовсе нет, — возразил Лесли. — Ваш визит нам очень кстати. Что моя мать, что Балти-Оре будут рады вас видеть. Но я в любом случае завтра буду вынужден вас оставить в дамской компании и поеду разбираться с дамбой.

—

Договорились, киан Лесли, — дружелюбно ответила девушка. Ей было на руку остаться по возможности один на один с Балти-Оре. Вопрос заключался лишь в том, что предстояло делать дальше. Не заточишь же её в подземелье, пока узница не сознается, что она — ведьма. Здесь требовалось действовать тонко. Тонко Феруиз не умела, она не была под это заточена. Обезоружить четверых негодяев в лесу — это пожалуйста. Но войти в доверие к другому человеку, чтобы тот поделился своими секретами…

«Впрочем, первое может привести ко второму, если действовать стратегически», — рассудила она. А вслух непринуждённо спросила:

— Между прочим, Лесли, вы не слышали о каком-то Сиде, что бродит у вас по лесам?

— Как же, слышал, — ответил он бойко, но лицо его одеревенело. — Вы видели его или только знаете понаслышке? Надеюсь, он вам не доставил хлопот?

— Я имела удовольствие столкнуться с ним этим утром милях в тридцати к югу от города. Знаете, там, где Королевская дорога проходит через лес.

— Ах, да, известное место, — оживился Лесли, — один из излюбленных участков, где промышляют разбойники. Каждый год там кого-нибудь ловят. Мы бы вырубили эту часть леса, но столичные учёные говорят, что это нанесёт непоправимый вред экосистеме. Как интересно… Значит, Сид перебрался туда. Он поведал вам что-нибудь увлекательное?

Феруиз улыбнулась и натянула поводья, чтобы замедлить ход.

— Он назвался истинным гердом Йэллубана. У него есть основания так говорить?

Киана задала этот вопрос шутливым тоном, и Лесли рассмеялся её шутке, но в голосе его сквозило напряжение.

— Я вам потом расскажу, хорошо? — попросил он. — Это очень длинная история. Сид — это часть моей жизни… — задумчиво произнёс он, глядя вдаль на мощёные улицы, где ребятишки скакали по непросохшей брусчатке, скользили и шлёпались оземь. — Не самая лучшая часть, но неотъемлемая.

Феруиз устроил такой ответ. Здесь явно крылась какая-то тайна. А одни тайны имеют свойство тянуть за собой другие.

***

Первое, что бросилось в глаза Феруиз в родовом замке Бэй — это мебель разных размеров. Как театральный реквизит. В столовом гарнитуре из двенадцати стульев не попадалось почти ни одного одинакового стула: одни были выше, другие ниже, третьи — вовсе детские. Одни с плоскими упругими подушками, другие — с пышными и мягкими, а третьи — без гобелена совсем, с одним голым деревом. То же было с диванами и креслами. Как пояснил Лесли, всю мебель изготавливали на заказ. Его мать, женщина невысокого роста, испытывала постоянные неудобства, когда ей приходилось иметь дело с обычными стульями и диванами: ей либо приходилось усаживаться на самый краешек и прогибать спину, либо семенить ногами в воздухе, устраиваясь поудобнее. Взглянув на это недоразумение, отец ещё в первые годы их совместной жизни обновил все мебельные гарнитуры в замке. Заказал особые двухуровневые столы, так что его крошечная супруга могла наслаждаться комфортом. У неё было много необычных вещиц, ведь она оказалась, ко всему прочему, леворукой, и пользование некоторыми самыми простыми предметами обихода вызывало у неё сопряжённые с этим трудности. Муж любил её безмерно и потакал ей во всём — впрочем, это окупалось сторицей, ведь и она с радостью окружала его любовью и нежностью.

Уже в одном том, как Йэло отзывалась о Дугисе, как волновалась о нём, — не простынет ли он на своей дамбе, вовремя ли отобедает, — Феруиз усмотрела те ростки заботы, которых она никогда не наблюдала в отношениях собственных родителей. Нет, они не были друг к другу холодны и безразличны, но в быту каждый привык полагаться на себя. Обустраивать персональную

микровселенную под свои нужды. Стала бы Фэй волноваться за Тоура, когда тот в очередной раз отбыл по делам? Нисколько: она как виктонка была обучена ожидать от каждого личного благоразумия. Если человек им не обладал — что ж, это его проблемы. Ей не пристало что-либо менять.

Мать Лесли была хрупкой женщиной с молочно-курносым лицом и прозрачными ресницами, с тонкой шеей, осиной талией, миниатюрными кистями рук и ножками, с которых соскальзывали даже детские туфельки и башмачки. Она коротко стриглась и не появлялась на людях без одной из своих любимых шляпок с вуалью. Была низкого роста, но сложена пропорционально, так что, когда её видели в толпе, то казалось, что кто-то нарочно уменьшил её, как проказники-духи из детских сказок, которые незлобливо шутят над имо, то заставляя их видеть то, чего нет, то раздувая привычные людям предметы до небывалых размеров: расчёску величиной с частокол или ложку, в которой утонешь; а то и, напротив, сжимая их, уменьшая. Таких малышек, как Йэло, было нигде не сыскать. Энергии, однако, ей было не занимать, и хватило бы ещё на десяток женщин обычного среднего роста. Всегда улыбчивая, весёлая, полная озорства и задора, она была как глоток свежего воздуха в душный летний день. Дочь, судя по всему, брала с неё пример, хотя внешне они друг на друга не походили. Уже в десять лет Балти-Оре была выше матери на целую голову, и в округе недоумевали: как такая невеличка сумела произвести на свет великаншу? Теперь они получили ответ на свой вопрос и ещё больше полюбили самоотверженную Йэло за то, что она приняла в семью сироту и вырастила её в любви и согласии. Хотя иные ворчали: мол, ладный тактический ход. От Сида, дескать, избавились и, чтоб замолчать, на его место взяли девчонку. Феруиз ещё предстояло узнать об этих городских сплетнях. Пока она только прибыла в замок, аккурат к ужину, и приветствовала двух его очаровательных хозяек.

Йэло взаправду чувствовала себя неважно. После ужина она просила себя извинить и удалилась, оставив гостью на попечение Балти-Оре и Лесли. Последний помнил о своём обещании поведать, с кем именно довелось встретиться Феруиз сегодня в лесу — и оттого, что светские темы исчерпали себя, а также по той причине, что он не любил откладывать обещания, юноша приступил к рассказу.

«Но я вынужден вас предупредить, — сказал он вначале, — это довольно скверная история. Которую, однако, в той или иной степени слышали все в Йэллубане. Сид — наш… мой, — поправился Лесли, понизив голос и мельком взглянув на Балти-Оре, — мой сводный брат. Сын первой жены моего отца. Я едва его помню: он на шесть лет старше меня. Когда мне исполнилось три года, его отослали из замка. А его мать… Впрочем, нет, так дело не пойдёт. Я расскажу всё по порядку».

Глава 40

Её звали Сида. Ничем не примечательная деревенская девчонка из южного Йэллубана, с огуречно-картофельным носом, лицом в бурых пятнах и с жилистыми руками. Она, как и сотни девчонок до неё, к шестнадцати годам подалась в город в поисках лучшей доли — нанялась в прачки, полоскала бельё, но всё больше — частные жизни каждого встречного в мыльной воде жарких сплетен. Была наивно самоуверенна и знала, что непременно добьётся успеха. Причём, что такое успех, сказать затруднялась.

— Ну, это когда просыпаешься в полдень и завтракаешь пирожными.

И ещё, возможно, добавляешь к ним что-нибудь вкусное на обед и на ужин. Сида не знала наверняка. Обед у неё бывал редко. Ужин — почти никогда. Это было что-то на языке обеспеченных. У девушки же, как ни бейся, обеспечить себя достойно не выходило. Впрочем, когда она достигла совершеннолетия и посетовала на это своим подругам, те глумливо расхохотались.

— Нашла беду! Ты ведь женщина. А женщин испокон веков обеспечивают мужчины.