Дочь Двух Матерей
Шрифт:
— Значит, это правда, — сказала наконец киана. — Это она убила тебя. Как я и подозревала с самого начала. Ты это признаёшь?
— Признаю, — обречённо вздохнул он. — Но, как я тебе уже сказал, не мсти за меня. Кроме того, ты вряд ли сможешь доказать её вину. Как ты уже успела убедиться, она… не вполне обычная девушка. И ты тоже, Феруиз. Но не пугайся. Прочитай моё письмо, оно в буквальном смысле может спасти твою жизнь. Тебе крайне важно узнать, кто вы такие на самом деле. А что с этой информацией делать дальше, ты решишь сама. Ты всегда была умнее меня.
— Значит, ты знал, что она так поступит? — спросила Феруиз. Брат покачал головой.
— Даже не подозревал.
— Не принижай себя, — сказала Феруиз. — Лично я намереваюсь запомнить тебя смелым и достойным молодым человеком с большим потенциалом. Не хочу, чтобы это стало твоими последними словами.
— Как пожелаешь, — ответил Рэдмунд и поднялся на ноги, приняв одну из своих любимых поз, призванных подчеркнуть его мужественность. — Тогда вот тебе мой коронный номер: герой Рэдмунд Тоур Рэдкл уходит в огненный закат.
С этими словами он обнял сестру и, подойдя к озеру, ступил на его гладь, всё ещё полыхавшую пламенем, и пошёл по воде, удаляясь в клубах пара.
— А, и вот ещё, — добавил он, дойдя до середины озера и обернувшись, — если нашему гениальному Рэю взбредёт в голову блажь написать мой портрет для Залы предков, скажи ему, пусть рисует как есть и не вздумает ничего украшать, — Рэдмунд многозначительно указал на свой скошенный нос. — Живописец из него ещё куда ни шёл. А вот стишки он сочиняет поганые!
И он рассмеялся. Феруиз, как ни грустно ей было, последовала его примеру и только махнула рукой, а когда она вновь посмотрела на то место, где стоял Рэдмунд, брата там уже не было.
Паландора, конечно же, больше не появлялась: трусиха не упустила свой шанс ускользнуть от правосудия.
«И чёрт с ней!» — подумала Феруиз. Её огненные кудри потрескивали на ветру, как пламя камина в её покоях, и, прислушиваясь к этому звуку, она вдруг ощутила острое желание вернуться домой и забыть всё произошедшее, как дурной сон. Подчиняясь этому желанию, она крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, вокруг неё гудело пламя — и отнюдь не только её собственное. Непостижимым образом Феруиз оказалась в камине собственной комнаты, стоя на раскалённых углях. Шаг — и она ступила на пол, миновав невысокую каминную решётку. Огонь, которым она была охвачена, начал постепенно угасать, и вот она снова в домашнем наряде, самая обычная на вид девушка. Феруиз специально подошла к зеркалу, чтобы убедиться, что демонический блеск в её глазах наконец исчез. Бросив взгляд на письменный стол, она обратила внимание на письмо, которое так и не прочитала. Настало самое время этим заняться.
Памятуя о невидимых чернилах, она подержала бумагу над огнём, воспользовавшись для этих целей камином: довольно было с неё воплощений. Вскоре на обратной стороне листа проступили слова.
Привет, сестрёнка!
Удивлена, правда? Последний раз я писал, когда решал уравнения в классе. Это было намного проще: там, в конечном итоге, обе части оказывались равны. Ну, если решение сходилось. В жизни всё по-другому: нам твердят о равенстве имо, и я лично вижу, что все мы равны, но одни то и дело оказываются ровнее других. Причём независимо от положения в обществе.
Но обо всём по порядку.
Как тебе известно, я скоро вступаю в брак. С нетерпением жду того дня, когда все наглядно увидят, чего я стою как правитель в сравнении
Присядь: ты обозлишься и обхохочешься одновременно. Я предупредил.
Так вот, на приёме у Верховного короля в столице мне сообщили ошеломительную новость. Оказывается, ты и Паландора, а также Балти-Оре из Йэллубана — родные сёстры. Серьёзно, я сам не поверил! Ваша мать, Кассара Патори из Эластана, пятнадцать лет тому назад была казнена по обвинению в колдовстве, а вас, якобы, нарочно разделили и взяли к себе три семьи гердов Ак'Либуса. И заключили пакт, согласно которому все они за вами наблюдают. Они думают, что вы — ведьмы, представляешь? И следят, чтобы вы не дерзали использовать силы, за которые с древних времён платят жизнью.
Не ожидал столь консервативных взглядов у правящей верхушки острова, но речь сейчас не об этом. Скажу сразу: мне было неприятно узнать, что ты — приёмная дочь наших родителей. Чтобы это не стало таким же горьким открытием для тебя, спешу заявить, что для меня ты всегда была и остаёшься моей родной сестрой. Я ценю тебя и уважаю и, наверное, даже люблю, хотя никогда этого не говорил. Только не проси меня это повторить.
Как ты понимаешь, это строго конфиденциальная информация. Я не должен никому ничего об этом сообщать. Но я не собираюсь поддаваться беспочвенным предрассудкам, даже по приказу самого Верховного короля. Как будущий правитель Пэрферитунуса я намерен в дальнейшем искоренить эти антинаучные убеждения и рассчитываю на твою поддержку.
Мы на пороге великих дел, сестрёнка!
Пока будь в курсе. Обсудим всё после моей женитьбы.
Я не должен объяснять тебе, что делать с этим письмом: ты знаешь это лучше меня.
Р. из Р-К. А скоро из П.
Ах, да:
Ну и кто после этого бестолочь?
«Всё ещё ты», — прошептала Феруиз, заливаясь слезами. Только сейчас, впервые за все эти дни, она отбросила гнев и обиду, и дала волю истинным чувствам, до сих пор не находившим выхода. Она лишилась своего лучшего друга, и его было не вернуть.
Какое-то время Феруиз сидела, закрыв руками лицо и изредка всхлипывая. Затем она наскоро вытерла слёзы, взяла в руки письмо и просмотрела его ещё раз, стараясь запечатлеть в памяти каждую буковку, каждую кляксу и росчерк пера. Почерк у Рэдмунда откровенно хромал, буквы казались поломанными, как и его нос, и оттого были ещё более родными. Наконец Феруиз подняла голову. Письмо в её ладонях вспыхнуло, бумага съёжилась и почернела.
Девушка высыпала пепел в камин и открыла окно, откуда не замедлило повеять зимней свежестью. Она долго стояла, обозревая окрестности и предаваясь размышлениям. А ведь права была эта гадина, когда говорила, что мать неспроста назвала её Феруиз. Мать, которая также неспроста назвала и её Паландорой. Теперь не оставалось сомнений, что эти имена дала им та женщина — Кассара или как её звали. Она была колдунья, значит? Превосходно!