Долина смерти

Халле Карина

Элай просто кивает, словно слышит все мои невысказанные слова.

— Ну, ради всех нас, я надеюсь, что ты это найдешь.

Мы доходим до конюшни, лошади неспокойно переступают копытами в своих стойлах, и ветер свистит сквозь щели. Я останавливаюсь, положив руку на дверь, и смотрю на горы. Они возвышаются в темноте, древние и непостижимые. Хранят свои секреты в глубоких ущельях. Хранят свою историю в крови.

9

—

ОБРИ

Кошмар

приходит, как всегда. Обрывками. Кровь, вопли, ослепительно белый снег.

Бегу сквозь чащу высохших деревьев, будто они костлявыми пальцами царапают моё лицо и руки. Тяжело дышу, и каждый выдох отзывается в груди визгливой болью — это страх.

Кто-то преследует меня.

Кто-то голодный.

Корень предательски обвивается вокруг моей ноги, и я лечу в сугроб. Снег ледяной, он пробирает меня до костей, как холод из могилы.

Вскакиваю, но слишком поздно. Оно наваливается на меня, рычит, обнажая зубы и когти, и смотрит белыми, слепыми глазами.

Нет. Не оно.

Она.

Лейни.

Она крепко прижимает к груди младенца, завёрнутого в грязные тряпки, но он не издаёт ни звука, не шевелится. Только смотрит на меня, и в его глазах — бездонные провалы, а кожа серая и восковая.

Зубы Лейни клацают в дюймах от моего лица, брызжет черная слюна. Ее пальцы впиваются в мои руки, под ногтями — грязь, перемешанная… Или это не грязь? Пахнет железом.

Я кричу и брыкаюсь, пытаюсь вырваться. Но она нечеловечески сильна. Сильнее, чем всё живое на земле.

— Проклятье, — хрипит она, её голос — как треск ломающегося льда. — Тебе не сбежать, сестра. Не сбежать от этой жажды.

Я вцепляюсь в неё, в это мерзкое дитя, и пытаюсь оттолкнуть их. Но мои руки проваливаются в гнилую плоть, в отвратительную, сочащуюся жижу. Тошнотворный запах заполняет мои ноздри и рот.

Лейни бросается вперед, ее зубы смыкаются вокруг моей шеи. Я чувствую, как моя кожа трескается, чувствую, как льется кровь, окрашивая снег в багряный цвет.

А ребенок смотрит.

Неподвижный, холодный и все понимающий.

Его глаза цвета льда.

Я просыпаюсь с криком, сердце бешено колотится. На секунду я будто все еще там, в жутком, залитом кровью лесу.

Потом возвращается реальность. Мягкое одеяло, спутавшееся на ногах. Скрип старого домика. Вой ветра в карнизах, дребезжание оконных стекол.

Сажусь и откидываю со лба мокрые от пота волосы. Холодная и влажная пижама липнет к спине.

Снаружи бушует шторм. Дрожащими ногами иду в гостиную и выглядываю в окно.

Мир утонул в белизне — снег! — деревья гнутся и качаются на ветру, словно пьяные. Сквозь снежную пелену едва проглядывает силуэт главного дома. Не слишком ли рано для снега? Успеет ли он растаять до нашего отъезда?

Дрожь пробирает меня, но она не от холода. Сон обвил меня, как паутина, липкий и удушающий.

Мне нужен воздух. Нужно вдохнуть что-то, что не пахнет призрачной кровью.

Я приоткрываю окно, позволяя ветру развеять остатки ночного кошмара. Пахнет свежестью и чистотой. Обновлением. Даже этот холод кажется приятным, напоминая, что я проснулась и жива.

Я не решаюсь снова заснуть.

Закрываю окно, иду в ванную комнату и накидываю на пижаму теплый халат с вышитыми инициалами «МГ» на груди, такой же логотип я видела повсюду на этом ранчо. Беру бутылку виски и наливаю себе еще один стакан. Жгучая жидкость согревает изнутри, и я иду к камину. Если слишком боюсь заснуть, то лучшее, что могу сделать — развести огонь и напиться до бесчувствия.

Признаюсь, я скорее и правда городская штучка, и развести огонь для меня — непосильная задача. Выпив пару стаканов виски, решаю сдаться. Только несколько поленьев затлели, наполнив домик едким дымом.

Я направляюсь к двери, чтобы проветрить помещение, и немного спотыкаюсь, понимая, что пьяна гораздо больше, чем думала. Как только открываю дверь, меня обдает сильным порывом ветра, снег кружит вокруг, лишь слегка отрезвляя меня.

Надо закрыть дверь, не пускать стихию внутрь.

Но что-то меня останавливает.

Мне кажется, я слышу, как ветер шепчет мое имя.

Холод пробегает по спине, но он не от снега.

Этот шепот… он похож на голос Лейни.

Трясу головой, рукой непроизвольно сжимая дверную ручку. Я просто пьяна. Просто пьяна, и остатки ночного кошмара не дают мне покоя. Но это был всего лишь сон, а это реальность, и никакой Лейни не может быть там, в этой буре.

«Но что, если это не так?» — шепчет мне внутренний голос. «Что, если она там?»

Словно не владея собой, я поворачиваюсь и хватаю ботинки, стоящие у двери. Опираясь о дверной косяк, натягиваю их и выхожу на обледеневшее крыльцо, закрывая за собой дверь.

Я творю глупость. Поступаю импульсивно, опасно и совершенно безрассудно.

И все же, не могу остановиться.

Выхожу прямо в бушующую метель, которая, к счастью, еще не успела засыпать землю толстым слоем снега. Плотнее кутаюсь в халат, пытаясь расслышать хоть что-нибудь сквозь этот вой, пока волосы хлещут по лицу на ветру.

— Обри…

Замираю как вкопанная. Вот оно снова. Я абсолютно уверена, что слышу свое имя, и еще более уверена, что это голос Лейни.

Там что-то действительно есть, или я просто теряю рассудок?

Я оглядываюсь, видя сквозь белую пелену свет в окнах конюшни и главного дома, и от этого становится чуть спокойнее. Мне бы вернуться внутрь и достать оружие. Или, черт возьми, просто вернуться, запереть дверь и лечь спать, ведь кошмары, по крайней мере, не могут причинить физический вред.