Дом Ветра
Шрифт:
Еще теплилась слабая надежда на то, что это первые трудности, с которыми они вместе справятся, еще все можно было исправить, вместе все можно преодолеть, но почему-то все понеслось кувырком. Грусть сменяется на радость, слезы — на улыбку, после черной полосы всегда следует белая. Все проходит, все приходит, теряя что-то, мы всегда находим новое. Мир менялся, приходили бурные шестидесятые, времена великих потрясений и открытий, а за ними богемные семидесятые, но самых маленьких Лейтонов это мало интересовало, им было все равно, какая партия у власти и почему Виктор ругает профсоюзы, они, дети, жили в своем мире, смотря еще не извращенным возрастом взглядом. В их мире не было политики и настоящих обид, они не страдали, как взрослые, но это еще будет. И жизнь, что они так любили, ударит по ним больнее, чем они ожидали.
Но сейчас еще не пришла та юность, когда все будет разрушаться, в это время они беззаботно бегали, наслаждаясь невинностью своего возраста; пока все просто, но время летит быстро, и мы не замечаем, как наши дети вырастают и становятся другими. Лето прошло, как одно сладкое мгновение, оставив в их памяти лишь райское напоминание о том, что Эдем есть, и это детство, потому что совсем скоро им придется спуститься с небес, перестать парить и научиться ползать в пошлом, грязном мире.
Они взрослели, а ветер перемен приносил не лучшие времена. Скоро прочный мир рухнет, не станет души у семьи, и без нее все будет не так, как прежде. В это лето все были счастливы, в этом безмятежном состоянии они долго не пробудут, ветер принесет разрушение, беды и слезы.
Глава 43
Рассужденьями чувств не объяснишь. О любви толковать нечего.
Шарлотта Бронте. «Городок»
Октябрь 1961.
Все приходит, все уходит, все забывается, все остается неизменным для кого-то, все прощается кем-то, все побеждает добро. О сладкая иллюзия, мираж, затерянный в огромной пустыни лжи и боли оазис! Что такое счастье? И как его достичь? Все ли можно забыть, или что-то не стирается из памяти? Как начать жить после боли, как снова поверить в себя и раскрыть душу? Как не потерять себя в новом жестоком мире? Неужели это — тот мир, который они построили? Неужели это все они? Одни вопросы, ни одного ответа. Одни думы, ни одного решения. Одни одиночества, как крепости, ни одного сближения, как оружие разрушения. Что-то стало путаться, в какой-то другой цвет окрасилась жизнь, что-то ужасное вползало в их души.
Откинув покрывало в сторону, Флер хотела было подняться к Роберту и рассказать ему всю правду, и пускай он ее оттолкнет, выкинет из дому за волосы, как последнюю дрянь, но она снимет с души камень, что тянет на дно, а вместе с ней и остальных Лейтонов. Миссис подошла к двери, но остановилась и вернулась снова в постель. Все рухнуло! Что ждет ее детей, если она позволит Арману впустить грязь в жизнь Роберта? Ничего, просто ничего, ее имя будут полоскать на каждой улице, а ее девочки навсегда получат клеймо — дочери гулящей. Арман шантажировал ее. Так искусно, так умело, что она боялась его. Этот подонок сломает то, что еще держится. Она ненавидела его, всей душой хотела его смерти, чтобы эта мразь заплатила за унижения и страдания.
Вскоре Арман прекратил домогательства, но от этого Флер не стало лучше, она жила в страхе, что любовь Роберта превратится в ненависть, что он больше никогда на нее даже не посмотрит. Пока же муж страдал не меньше, не понимая причины отказов в близости, не видел смысла в раздельных спальнях. Если боится рожать, то есть множество способов быть любовниками и не заводить детей. Почему она отталкивает его?
Когда он рассказал обо всем Арману, то друг попросил уважать свою жену и ее решение. Роберт не понимал и не хотел осознавать, что в словах Армана скользил скрытый смысл — твоя жена просто не хочет тебя больше. Роберт был слеп от любви к Флер, он хотел ей верить, хотел, чтобы она была счастлива, и, может, она еще изменит мнение.
— Помнишь, я тебе говорил: выпивка и шлюхи — лучшее лекарство от скучного брака? Вот теперь пора его опробовать, — Арман подал ему пинту пива.
— Я не собираюсь изменять Флер, — невнятно ответил Роберт, жестом показывая, что не намерен пускаться в предлагаемые авантюры.
— А кто сказал изменять? Я сказал отвлечься. Женщины, они такие… сначала подсадят на секс, а потом говорят, что больше не хотят, — Арман улыбнулся, видя, как Роберт напряженно обдумывает сказанное другом.
Роберт
Флер подозревала, в чем дело, догадывалась, что это все Арман, что это все он смешивает ее Роберта с грязью, что это он толкает его к бездне, но ничего не могла сделать. И цена умолчания и недальновидности будет одна: самая ужасная, самая дорогая — это их счастье. Сказать мужу правду равнялось для нее смерти. Они падали, падали по той лестнице, с каждой ошибкой ударяясь о ступеньку.
***
Весна 1962.
Весна ворвалась в город, она, как молодая девушка шагала, прикасаясь к холодной земле и оживляя ее. Элеонора вдохнула аромат кофе, доносившийся от кафе. Сегодня у нее была деловая встреча с мужчиной. Нэлли давно не думала о том, что сможет стать настоящей женщиной, даже чтобы снять напряжение, ей не нужно было предаваться любви в одиночку. Она не способна любить, радоваться сексу и мужчинам. За этот год, прожитый в Лондоне, Нэлл снова вернулась на работу, смогла из консультанта стать врачом, ей пришлось помногу работать, чтобы добиться этого. Сейчас она как никогда чувствовала себя живой. Она перестала ходить на свидания, наряжаться подолгу, как раньше. Ее, как любую женщину, перестали интересовать все эти дамские штучки, на которые она спускала когда-то почти всю зарплату. Теперь ее цветом был черный, Джулия заставила ее купить платье с вышивкой и меховой отделкой. Элеонора посмотрела на часы: опаздывает, ну что за мужчина...
— Элеонора Дю Салль? — она снова стала пользоваться девичьей фамилией, словно так стараясь забыть все то, что было когда-то связано с Онором, но это слово как-то резануло по ушам. Перед ней стоял высокий светловолосый мужчина.
— Да, но вам неправильно сказали...
— Тогда не вы мне нужны... — мужчина собрался развернуться и уйти, но встретился взглядом с ее голубыми глазами.
— Я Элеонора Лейтон, а это моя старая фамилия, — объяснила она.
— А... — протянул он, но женщина снова перебила:
— А вы Марк Спенсер?
— Да. Ну, будем знакомы, — он заказал им кофе с булочками. — Вы давно занимаетесь этим?
— Нет, почти год, пять лет моей жизни выпали из карьеры, — сухо заметила Элеонора.
— Почему? — она все рассматривала его пальцы — нет ли них обручального кольца — не нашла.
— Была замужем, — его лицо изменило выражение.
— Что ж, плохо, что вы развелись, — вежливо нашелся он.
— Он умер, — прошептала Нэлли. — Честно, я не хочу говорить о самой большой неудаче в моей жизни.
— Неужели не любили? — как брак с такой красивой женщиной мог быть неудачным, Марк это не мог понять.
— Любила, может быть... Давайте о делах, — сменила тему Элеонора, посматривая на часы. И почему в его присутствии она так нервничает?
Марк был родом из Кента, из состоятельной семьи, но последнее время жил в столице и помогал больным детям своим фондом, который открыл его отец еще до войны. Его мать умерла, когда мальчику исполнилось десять, он тяжело переживал ее уход в лучший мир, как говорила бабушка. Получив блестящее образование, Марк принялся помогать другим. В колледже он изучал немного психологию, немного социологию и философию, правда, неожиданно, как и всех, его застала война, и отец отправил сына в Штаты к дяде, считая, что янки не будут воевать. Вернувшись в Кент, Марк понял, что все изменилось. Девчонка по имени Джулия, с которой он играл до войны, уехала в Лондон, и он тоже устремился в столицу — работать. Он, конечно, пытался найти ту девчонку с фотокамерой, считая себя влюбленным в нее до безумия, но не смог, потом увидел ее на выставке, посвященной Гражданской войне в Испании и мировой войне. Она вышла замуж, вышла замуж за Лейтона!