Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Де Сервантес Сааведра Мигель

— Еслибъ я зналъ наврно, что корабль изъ Испаніи придетъ, тогда я, быть можетъ, обождалъ бы, но теперь, врне ухать завтра. Желаніе увидть родимый край и дорогихъ мн лицъ не позволяетъ мн ожидать другого лучшаго случая; если приходится ждать его, то для меня онъ не лучшій.

— Ты врно женатъ, и спшишь воротиться — увидть жену?

— Нтъ, я не женатъ, но далъ слово жениться по возвращеніи на родину.

— А красива та женщина, на которой ты общалъ жениться?

— Такъ красива, что достойно восхвалить ее можно только, сказавши, что она похожа на тебя.

Услышавъ это, отецъ Зораиды добродушно разсмялся и сказалъ мн: «клянусь Аллахомъ, христіанинъ, она должна быть очень красива, если похожа на мою дочь, которая всхъ красиве въ нашей сторон; если не вришь мн, посмотри на нее хорошо и тогда повришь.» Въ разговор нашемъ съ Зораидой, Аги-Морато служилъ намъ посредникомъ, потому что онъ лучше умлъ говорить на этомъ незаконномъ язык, которымъ

обыкновенно говорятъ въ тхъ странахъ съ христіанами. Зораида же, хотя и понимала его, выражала свои мысли боле знаками, чмъ словами.

Въ это время въ садъ вбжалъ, весь запыхавшись, мавръ, крича во все горло, что четыре турка перескочили черезъ садовую стну и рвутъ съ деревьевъ незрлые плоды. При этомъ извстіи старикъ и Зораида задрожали отъ страха, — мавры боятся турокъ, особенно дерзкихъ турецкихъ солдатъ, обращающихся съ подвластными имъ маврами хуже чмъ съ невольниками.

— Ступай, дочь моя, домой и сиди запершись, пока я буду говорить съ этими собаками, сказалъ Зораид Аги-Морато; ты же христіанинъ, продолжалъ онъ, обратившись ко мн, ищи себ салата, и Аллахъ да поможетъ теб благополучно возвратиться на твою родину. Я низко поклонился ему, и Аги-Морато пошелъ къ туркамъ, оставивъ меня одного въ Зораидой Притворившись сначала, будто она идетъ домой, Зораида возвратилась ко мн, какъ только отецъ ея скрылся за деревьями.

— Amesi, christiano, amesi, сказала она мн со слезами на глазахъ, что значитъ: ты узжаешь, христіанинъ, узжаешь.

— Да, узжаю, сказалъ я, но только съ тобой. Жди меня въ первую пятницу и не испугайся, увидвши насъ въ этотъ день; мы отвезенъ тебя въ христіанскіе края.

Она поняла, что я сказалъ ей, и обвивъ мою шею своей рукой, дрожащимъ шагомъ пошла домой. Судьб угодно было — быть можетъ на нашу погибель, но небо, къ счастію, сохранило насъ — чтобы отецъ Зораиды, успвши прогнать турокъ, увидлъ, какъ мы шли съ его дочерью; мы тоже увидли его. Въ эту роковую минуту, умная Зораида не отняла своей руки отъ моей шеи, а напротивъ, еще больше приблизилась во мн, опустила голову на мою грудь, и поджавъ немного колни притворилась. будто съ ней сдлался обморокъ. Я, съ своей стороны, показывалъ видъ, будто поддерживаю ее противъ воли. Аги-Морато поспшилъ къ намъ почти бгомъ и видя дочь свою безъ чувствъ, спросилъ, что съ нею? Ее безъ сомннія напугали эти собаки, сказалъ онъ, не слыша отвта своей дочери; и отклонивъ ее отъ моей груди, прижалъ къ своей. Зораида тяжело вздохнула и взглянувъ на меня, сказала мн съ невысохшими еще слезами на глазахъ:

— Amesi, christiano, amesi! т. е. уходи, христіанинъ, уходи.

— Что намъ за дло до этого христіанина, отвтилъ отецъ, онъ не сдлалъ теб ничего дурнаго; а турки ушли уже отсюда. Не печалься же, дочь моя; турки, повторяю теб, ушли туда, откуда пришли.

— Да, господинъ мой, ты правъ, турки испугали ее, сказалъ я Аги-Морато. Но дочь твоя велитъ мн уйти, и я ухожу, чтобы не сдлать ей непріятности. Оставайся съ миромъ, и позволь, когда мн понадобится, приходить за травою въ твой садъ, хозяинъ мой увряетъ; что такого салата, какъ у тебя, нельзя найти нигд.

— Приходи когда хочешь, сказалъ Аги-Морато, дочь моя не скажетъ теб этого, ее сердитъ видъ христіанина; уйти же она велла теб для того, чтобы велть уйти туркамъ, или потому, что теб время искать твои травы.

Простившись съ мавромъ я ушелъ отъ него, а Зораида, чувствовавшая на каждомъ шагу, будто у нее вырываютъ душу, отправилась съ своимъ отцомъ. Пользуясь даннымъ мн дозволеніемъ, я исходилъ садъ по всмъ направленіямъ, тщательно осмотрлъ въ немъ вс входы и выходы, сильныя и слабыя мста, словомъ все, чмъ можно было воспользоваться при совершеніи нашего предпріятія. Возвратившись домой, я отдалъ обо всемъ полный отчетъ ренегату и моимъ товарищамъ, вздыхая о томъ времени, когда мн суждено будетъ увидть себя мирнымъ 'обладателемъ клада, ниспосылаемаго мн небомъ въ лиц чудесной Зораиды.

Время между тмъ шло, и наступилъ, наконецъ, давно желанный для насъ день. Мы ршились въ точности исполнить все, по обдуманному заране плану, и самый полный успхъ увнчалъ наши надежды. Въ первую пятницу, посл того, какъ я видлся съ Зораидой въ саду, ренегатъ, темною ночью кинулъ якорь. почти противъ того самаго мста, гд насъ ждала обворожительная дочь Аги-Морато. Христіане гребцы были уже готовы и оставались спрятанными въ разныхъ мстахъ. Бодро и весело ожидали они моего прибытія, нетерпливо желая попасть скорй на стоявшій передъ ними катеръ. Не зная уговора, сдланнаго съ ренегатомъ, они воображали, что имъ придется перебить мавровъ, сидвшихъ въ катер, и силою добыть себ свободу. Какъ только я показался съ моими товарищами, спрятанные гребцы въ ту же минуту выбжали мн на встрчу. Городскія ворота были въ это время заперты уже, и никто не показывался въ пол. Собравшись вс вмст, мы стали разсуждать о томъ: отправиться ли намъ сначала за Зораидой, или овладть маврскими гребцами?

Тмъ временемъ, какъ мы разсуждали объ этомъ, пришелъ ренегатъ и пожурилъ насъ за то, что мы теряемъ даромъ самое драгоцнное время. Онъ сказалъ вамъ, что прежде всего нужно овладть лодкой, потому что заспанные мавры, не ожидая никакого нападенія, не помышляютъ конечно о защит, и слдственно справиться съ ними теперь легко и безопасно, а потому уже слдуетъ отправиться за Зораидой. Мы согласились съ нимъ въ одинъ голосъ, и не медля ни минуты, отправились къ лодк, ведомые ренегатомъ. Онъ вскочилъ на катеръ первымъ и схватившись за саблю, закричалъ маврамъ по арабски: «не смть двинуться съ мста, если вы дорожите жизнью.» Въ слдъ за ренегатомъ въ лодку вошли почти вс христіане. Нершительные мавры страшно перепугались, услышавъ грозное приказаніе своего начальника; и никто изъ нихъ даже не подумалъ взяться за оружіе; такъ что мы перевязали ихъ безъ малйшаго затрудненія, грозя пронзить насквозь остріемъ нашихъ мечей каждаго, кто ршится крикнуть. Перевязавши мавровъ, половина христіанъ осталась въ лодк сторожить плнниковъ, а я съ другою половиною и съ ренегатомъ, шедшимъ и теперь впереди, отправились въ садъ Аги-Морато. Мы отворили садовые ворота такъ легко, какъ будто они вовсе не были заперты, и въ глубокой тишин. не разбудивъ никого, приблизились къ жилищу прекрасной мавританки. Зораида ждала насъ у окна, и услышавъ чьи-то шаги, спросила: христіане ли это? Я отвтилъ да, и добавилъ, что ей остается только сойти въ низъ Не колеблясь ни одного мгновенья, не отвтивъ мн ни слова, она сошла внизъ, отворила дверь и явилась передъ нами въ такомъ сіяніи красоты и драгоцнныхъ каменьевъ, что словами выразить этого невозможно. Я поспшилъ поцаловать ей руку, ренегатъ и двое моихъ товарищей сдлали тоже самое, а за тмъ и остальные христіане, не знавшіе о томъ, что сдлала для насъ Зораида, тоже поцаловали у ней руку. Такимъ образомъ вс мы, какъ будто благодарили и признавали ее нашей освободительницей. Ренегатъ спросилъ ее по арабски, въ саду ли ея отецъ?

— Да, отвчала Зораида, онъ спитъ тамъ.

— Въ такомъ случа нужно разбудить его, сказалъ ренегатъ, и увезти вмст со всми богатствами этого великолпнаго сада.

— Нтъ, нтъ, воскликнула Зораида; никто не тронетъ ни одного волоса на его голов. Здсь нтъ ничего больше того, что я увожу съ собой; этого достаточно, чтобы обогатить и осчастливить васъ всхъ. Погодите немного и вы увидите. Сказавши это, она ушла въ свои комнаты, общая скоро возвратиться и прося насъ быть покойными и не подымать шуму. Я спросилъ у ренегата, о чемъ онъ говорилъ съ Зораидой? и узнавши въ чемъ дло, просилъ его исполнять во всемъ волю мавританки, возвратившейся скоро съ сундукомъ, до такой степени наполненнымъ золотыми деньгами, что она съ трудомъ удерживала его. Въ саду между тмъ пробудился ея отецъ, и услыхавъ шумъ, подошелъ въ окну. Увидвъ домъ свой окруженный христіанами, онъ сталъ кричать раздирающимъ голосомъ: «воры! воры! христіане!..» Крикъ этотъ встревожилъ насъ всхъ.

Ренегатъ, видя грозившую намъ опасность и сознавая какъ необходимо было для насъ окончить дло, не поднявъ на ноги весь домъ, побжалъ въ комнату Аги-Морато. Нкоторые изъ моихъ товарищей послдовали за нимъ, я же не смлъ покинуть Зораиды, упавшей почти безъ чувствъ ко мн на руки. Минуту спустя ренегатъ и его товарищи привели къ намъ Аги-Морато, связаннаго по рукамъ и съ завязаннымъ ртомъ, грозя убить его при первомъ слов, которое онъ вымолвитъ. Зораида закрыла глаза, не чувствуя себя въ силахъ взглянуть на своего отца. Онъ же онмлъ отъ изумленія, не понимая, что могло заставить ее отдаться намъ въ руки. Но такъ какъ ноги намъ были всего нужне тогда, поэтому мы поспшили возвратиться на берегъ, гд насъ давно уже ожидали, безпокоясь о томъ, не случилось ли съ нами какого-нибудь несчастія.

Съ небольшимъ въ два часа ночи мы соединились, наконецъ, вс въ лодк. Отцу Зораиды развязали руки и отняли платокъ отъ рта, но ренегатъ повторилъ ему еще разъ, что если. онъ вымолвитъ хоть одно слово, тогда пусть простится съ жизнью. Замтивъ между нами свою дочь, Аги-Морато тяжело вздохнулъ, особенно когда увидлъ, что я держу ее обнявши, и она остается совершенно спокойной, не пытаясь ни освободиться изъ моихъ объятій, ни защищаться отъ нихъ, ни удаляться отъ меня. Старикъ не сказалъ, однако, ни слова; страшась, чтобы ренегатъ не исполнилъ своихъ угрозъ. Когда весла опустили въ воду, Зораида, увидвъ въ лодк отца своего и другихъ связанныхъ мавровъ, попросила ренегата передать мн ея просьбу: освободить ихъ, говоря, что она скоре кинется въ воду, чмъ ршится видть передъ собою въ невол такъ нжно любившаго ея отца. Я согласился исполнить просьбу ея, но ренегатъ воспротивился. «Если мы оставимъ ихъ здсь, сказалъ онъ, они поднимутъ на ноги весь городъ, за нами пошлютъ въ погоню легкіе корабли, стснятъ насъ съ суши и съ моря, и мы погибли. Все, что мы можемъ сдлать, это освободить ихъ въ первой христіанской земл.» Мы согласились съ мнніемъ ренегата, и Зораида, повидимому, удовлетворилась доводами, которыми мы объяснили ей невозможность исполнить тотчасъ же ея просьбу.