Дважды – не умирать
Шрифт:
– Приглашу.
– Ну, вот и отлично. Держись… Я пойду, Васильков уж, наверное, меня там потерял.
– Стой… – раненый подался ему навстречу. – Ты не обижайся на меня, ладно?
– За что?
– Я это… Не со зла, в общем… Подрались мы, помнишь?
– Ладно, забыто уже давно.
– Дурак был… Прости.
Урманов почувствовал ком в горле. Предательски защипало в носу.
– Давай, Гриша, – он пожал ефрейтору влажную, горячую ладонь. – И ты меня, прости, если что…
Перехватив поудобнее автомат, Урманов, не оглядываясь, быстро пошел по коридору. Там, наверху, стало
За окнами заметно посветлело. По-прежнему плотной была серая туманная пелена, однако утренний свет сделал ее более прозрачной.
«Первую атаку отбили, – подумал Урманов, монотонно продолжая набивать очередной «рожок». – Сейчас будет легче… По кране мере – видно, куда стрелять».
До этого, он, как и все, стрелял не прицельно, наугад, в лучшем случае различая лишь неясные тени.
Сильно пахло гарью. Высокий деревянный забор вокруг здания почти полностью сгорел. Догорали и остатки двух домов перед комендатурой. В самом трехэтажном здании, где закрепились основные силы, тоже периодически во время боя вспыхивал пожар, но его удавалось гасить – огнетушителями, ведрами с водой. Благодаря этому оборонявшиеся сохранили свои позиции. Хотя здание сильно пострадало от выстрелов безоткатных орудий и гранатометов.
Два других дома, расположенных слева и справа от комендатуры, где находились бойцы гарнизона, тоже удалось удержать… В недостроенном здании гореть было особо нечему. А в жилой усадьбе огонь уничтожил только хозяйственные постройки – сам дом остался цел.
О потерях личного состава Урманов мог только догадываться. Нескольких убитых он сам видел; раненых – тоже…
Наступившая тишина давила на нервы. Непонятно было – ушли боевики или готовят новый штурм? Какие у них планы?
Впрочем, тишина была относительной. Периодически постреливали пулеметы, слышались одиночные выстрелы снайперов.
Хотелось пить. Прапорщик Васильков отправил вниз рядового Смирнова и тот принес большую бутыль воды. Ее пустили по кругу.
– Где же подкрепление? – произнес, ни к кому не обращаясь, журналист Арсений. – Светает… Пора бы уже…
– А ты у майора спроси. Вон он, как раз идет.
Пригибаясь, стараясь держаться подальше от окон, майор Лубенцов двигался вдоль стены. Следом за ним осторожно пробирались солдат с рацией и дежурный офицер, который выдавал оружие. Красную повязку с рукава он так и не снял, забыл, наверное, в суматохе и от этого смотрелся немного комично.
– Товарищ майор, как насчет подкрепления? Что слышно?
Майор Лубенцов, придерживая левой рукой автомат, опустился на пол. Он выглядел изможденным и уставшим. На щеке запеклась кровь. Правый рукав форменной куртки был изодран в лохмотья и сквозь него проглядывали свежие бинты.
– Плохо, ребята… Не будет
– Как? Почему?
– Дорогу на перевале взорвали. Там, где возле скалы она идет… Камнями засыпали. Так что теперь, пока туман не сойдет, только на свои силы надо рассчитывать.
– А в обход? Или в пешем порядке?
– И тот, и другой вариант уже в действии. Но это не час и не два… Крепитесь, мужики. Надо держаться… Патроны не жгите зря, экономьте. К обеду, возможно, вертушки прилетят. С десантом… И еще…
Майор замолчал, вздохнул тяжело.
– Там, в недострое, сильно потрепали наших. Большие потери у ребят. Поэтому тебе, прапорщик, надо будет туда как-то перебраться. Возьми с собой человек семь…
– Когда?
– Прямо сейчас, пока тихо… Нельзя нам эту позицию отдавать. Очень выгодная она в огневом отношении. Да и раненых там не бросишь. Эвакуировать, сам видишь, – никакой возможности нет.
Все притихли… Во-первых, весть о том, что в ближайшее время подкрепления не будет – уже сама по себе не прибавляла оптимизма; а во-вторых, покидать более менее надежное укрытие и тащиться непонятно куда по открытому пространству, особенно теперь, когда рассвело, тоже не очень-то хотелось. Любому было понятно, насколько это опасно.
– Вы, главное, по рации их там предупредите, – прапорщик Васильков встал, одернул одежду, заправился. – А то шарахнут по нам, не разобравшись…
– Предупредим, обязательно предупредим, – пообещал майор.
Прапорщик обвел взглядом бойцов.
– Ну, кто пойдет? Есть добровольцы?
Урманов без колебаний поднялся, встал рядом. Конечно, ему было не по себе от того, что прямо сейчас придется шагнуть под пули. Но поступить иначе он просто не мог… И водитель-срочник, который привез их, и рядовой Смирнов – тоже поднялись. Арсений тоже хотел к ним присоединиться, но майор Лубенцов остановил его.
– Журналист остается.
– Почему?
– Без вопросов… Пока еще – я здесь командир.
Арсений с обидой взглянул на него, но спорить не стал. Обнял Василькова, пожал руку Урманову.
– Удачи, мужики!
Еще четверых бойцов майор отобрал лично. Все семеро в колонну по одному спустились по лестнице вниз и направились к запасному выходу. Все же он был менее заметен, чем парадный и не так привлекал к себе внимание.
– Товарищ прапорщик, подождите… – Урманов остановился. – Там, у Гуцана четыре магазина лежат. Можно, я заберу? Пригодятся…
– Давай, – кивнул прапорщик Васильков. – Только быстро: одна нога здесь, другая там…
Урманов бегом рванул по коридору, туда, где лежали раненые. Там царил все такой же полумрак, по-прежнему на табуретках горели свечи.
– Тебе чего? – тихо спросил санитар, отрываясь от перевязки очередного пациента. – Забыл что-нибудь?
– Магазины заберу, – шепотом ответил Урманов, склоняясь к изголовью лежащего на матрасе Гуцана, – Как он?
– Спит.
– А вообще?
– Неважно… Раны серьезные, сам видишь.
– Да-а… – понимающе кивнул Урманов – А нас в недострой посылают.
– Ого! – удивился санитар. – Прямо сейчас?.. Кто?
– Майор Лубенцов.
– Ну, что ж, начальству виднее… Только… Рисковое это дело.