Дважды – не умирать
Шрифт:
Глава 6
С утра пленники опять отправились на стройку. Урманов на пару с Павлом подвозили на тележке кирпич, месили в деревянном корыте цементный раствор, а Стас и Федор выкладывали из кирпича стену.
– Смотри, – шепнул Урманову напарник. – Казбек идет.
Урманов поднял голову и почувствовал, как обмерло сердце. Уверенной, быстрой походкой Казбек приближался к ним.
«Зачем он идет сюда? Чего хочет? Опять будет драться?.. А что если пожалуется охранникам?»
Ощущение нарастающего беспокойства передалось и другим пленным. Урманов заметил, как ссутулился Павел, как посерели лицами Стас и Федор.
– Ну, чего встали! – прикрикнул на них охранник. – Работай, давай!
Пленный послушно зашевелились, не спуская глаз с приближающегося Казбека.
«С чем идет?» – волновал всех вопрос.
Казбек подошел, поздоровался с охранниками. Потом отозвал в сторону Урманова… Бросив лопату рядом с цементным корытом, пленник понуро поплелся следом.
– Слушай, – с какой-то незнакомой интонацией обратился к нему Казбек. – Научи драться, а?
Урманов опешил. Он был готов ко всему, но такого не ожидал. И растерялся, не зная, как ответить.
– Чего малчишь? – нетерпеливо произнес Казбек. – Ну?.. Научишь?
Урманов
– Нет.
– Пачему? – удивился Казбек.
– Потому что ты потом будешь бить меня. И их – тоже… – он кивнул в сторону остальных пленников. – Зачем это мне?
– Нэ буду, – горячо возразил Казбек. – Слово даю!
Урманов пристально посмотрел ему в глаза. Потом, выдержав недолгую паузу, ответил:
– Хорошо… Но помни – ты дал слово.
– Да, – подтвердил Казбек. – Отвечаю…
Пленные настороженно наблюдали, чем кончится разговор. Им не было слышно, о чем идет речь, но по выражению лиц, мимике, жестам они пытались понять – грозит ли им опасность?
– Для того чтобы начать заниматься, – сказал Урманов, – нужен хоть какой-нибудь инвентарь. Боксерские лапы, перчатки, мешок, для отработки ударов… У тебя это есть?
– Нэт… Но я попрошу в селе, друзья дадут. А мешок отэц из города привезет.
– Когда ты хочешь начать?
– Прямо сэйчас… – загорелся Казбек. – Я слэтаю быстро в село, привезу перчатки и лапы. И сразу начнем.
– А кто меня отпустит?
– Нэ беспокойся, с охраной я дагаварюсь.
Какзбек вывел из конюшни коня и, оседлав его, верхом поскакал в село. В распахнутые ворота Урманов увидел несущуюся вскачь лошадь и привставшую на стременах фигуру всадника. От встречного ветра и скорости полурасстегнутая куртка пузырилась у него на спине.
– Бей! Еще!.. Резче! Старайся прямо в точку попасть.
Урманов держал перед Казбеком надетые на ладони боксерские «лапы», а тот изо всех сил лупил по ним кулаками в тугих кожаных перчатках. Глухие шлепки от ударов далеко разносились по округе – как будто палкой выбивали ковер.
– Стой! – Урманов опустил руки. – Запомни, удар начинается с ноги… Левосторонняя стойка, левая рука впереди, правая прикрывает подбородок. Чуть подсел, потом толчок правой ногой с поворотом стопы. Нога выпрямляется, энергия от стопы идет вверх по бедру, усиливается поворотом таза, корпуса, плечевого пояса, затем переходит в руку; кулак начинает движение от подбородка, переворачивается ладонью вниз, локоть выпрямляется до отказа, кулак стремительно летит к цели и в момент соприкосновения сжимается – так, будто сушку ломаешь… Это прямой удар. Боковой – то же самое, только траектория другая.
– А зачэм, это… Сушка ломать?
– Для придания дополнительного ускорения. Ведь что такое сила удара? Это масса, помноженная на скорость. Важно ударить быстро и точно, и чтобы все этапы от толчка ступней до сжатия кулака были слиты в одно целое. Движение должно быть отработано до автоматизма, стать органичным, естественным. Оно должно выполняться сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и, в конце концов, превратиться в мгновенный выдох.
– Ха!
Урманов выбросил вперед руку, Казбек невольно отпрянул.
– Это большая и трудная работа, – продолжил Урманов, – долгий и сложный процесс. Не стоит рассчитывать, что ты освоишь все это завтра… Одно движение надо делать сотни, тысячи, десятки тысяч раз, день за днем, месяц за месяцем. Только так можно получить результат.
– Я готов, – с горящим взором отозвался Казбек.
– Ну, что ж… Тогда продолжим.
Они поработали на «лапах» еще минут пятнадцать, после чего Урманов объявил перерыв.
– Все, больше не могу… Круги перед глазами.
Он сбросил «лапы» и опустился на пожухлую осеннюю траву. Разгоряченный, вспотевший Казбек сел рядом.
Урманов чувствовал сильную усталость. Скудное питание и тяжелая работа истощили его. Он уже жалел, что связался с этими тренировками.
«Так и ноги протянуть можно».
Казбек все понял без слов.
– Ладно, хватит на сегодня, – сказал он, расшнуровывая перчатки. – Пойдем, я скажу Бане, она тебя покормит.
Урманов согласно кивнул. Есть, конечно, очень хотелось.
Бана налила ему целую миску супа, потом еще положила каши. Это было шикарно… Но только одна мысль не давала покоя – а как же ребята? Что они подумают, если узнают? Не работает, жрёт в три горла… Посчитают предателем, отвернутся – и будут правы.
«Нет, видимо все-таки придется отказаться от этих тренировок. Как-то все это…»
Казбек как будто угадал его мысли.
– На, возьми… – он протянул Урманову сверток. – Здесь еда, отдашь своим.
– Охрана отберет.
– Ладно, я спрячу в сарае, под нарами.Вечером пленных ожидал сюрприз. Когда Урманов извлек из-под нар сверток с едой, Федор, Стас и Паша просто обомлели. Это было невероятно… Они давно отвыкли от нормальной человеческой пищи.
Урманов поделил все это на четверых. Про то, что Бана его еще и днем покормила, он, естественно, не сказал.
Быстро расправившись с едой, пленники улеглись на нары.
– Эх, – мечтательно вздохнул Федор, – покурить бы сейчас.
– Да, – поддержал его Стас. – Покурить я бы тоже не отказался.
Урманов и Павел помолчали. Они были некурящими.
– А знаете, что я еще скажу, – заговорщицки произнес в темноте Урманов.
– Что? – оживились все разом.
– Обменяют нас скоро… Вот.
– Правда? – Федор даже привстал на нарах. – Откуда узнал?
– Бана сказала.
– Нет, ну просто праздник сегодня какой-то, – восторженным полушепотом воскликнул Пашка. – Даже не верится.
– Откуда она узнала? – недоверчиво отозвался с краю Стас.
– Ей Геха сказал.
– А что?.. Очень может быть, – тихо обронил Федор.
Пленниками овладело радостное пьянящее чувство. Желанная, призрачная свобода замаячила вдали. Появилась надежда, что все это скоро закончиться. Весь этот кошмар… Тяжелая изматывающая работа, голод, холод, побои, унижения – все это исчезнет, останется позади, забудется, как страшный сон. И наступит, наконец, обычная мирная жизнь, где рядом будут родные, близкие люди; и чай-кофе по утрам; и долгие вечера перед телевизором на уютном диване в домашних тапочках; и до отвала всякой еды; и еще много-много всего того, что в повседневной суете люди просто не замечают.
«Как мало человеку надо для счастья, – подумал Урманов. – И как много надо пережить, чтобы это понять».
Они
Урманов узнал, как его товарищи по несчастью попали в плен.
Стас и Федор не воевали вообще. Они были обычными строителями. Приехали подзаработать, деньги обещали хорошие. Когда в их районе начались боевые действия, им настоятельно посоветовали уезжать. Но объект оставался еще недостроен. Большая часть людей из их бригады плюнули на деньги и уехали, а они остались. Сейчас, конечно, жалеют… Ночью в дом, где они спали, вошли боевики, подняли с кроватей, избили, завязали глаза и увезли. Полгода провели в рабстве у одного хозяина, потом, видно, перепродали – привезли сюда. Федор еще от первого хозяина пытался сбежать, но не удалось. Поймали, избили до полусмерти… В общей сложности в плену они провели уже почти два года.
А Пашку захватили в бою, после расстрела колонны.
– Мы выехали рано утром: два бензовоза, два БТРа, грузовик, УАЗик и человек двадцать бойцов, включая трех офицеров, – негромко рассказывал он бесцветным, глухим голосом. – Все было как обычно, никаких предчувствий, или еще чего. Я сидел в открытом грузовике, со мной еще несколько человек было. В одном месте сквозь «зеленку» надо было проехать. Кусты и деревья прямо у самой дороги стояли. Место для засады, конечно, идеальное… Мне повезло, что я в этот момент на полу оказался. Сидел, ключ от каптерки на пальце вертел; тут тряхнуло, ключ с пальца сорвался – и под ящик. Я полез его доставать… Я в «броннике», конечно, был, но без каски. Снял ее – жарко… Шарюсь под ящиком, ключ пытаюсь достать и вдруг сверху на лицо – брызги какие-то. Как из распылителя: «Пс-с-с-с-с-с! Пс-с-с-с-с-с!» Глянул, а у соседа из головы кровь фонтаном… Тут грохот со всех сторон страшный начался. От бортов только щепки полетели. И все, кто сидел – на пол мешками повалились. На меня сразу двое сверху упали, к полу придавили. Не живые уже… Дальше все как-то отрывочно помню, кусками. Как из кузова выбирался, палил из автомата, сам не знаю куда. Взрывы, стрельба, крики. Потом все стихло… Они засаду грамотно сделали – с двух сторон. Это ведь не так просто. Нужно таким образом людей расставить, чтобы друг друга не постреляли. Это только опытным диверсантам под силу. При таком двустороннем огне шансов на спасение практически нет. Нигде не укроешься… Скоротечным был тот бой. Большинство в первые же секунды погибли. Остальных потом по обочинам добили. Я не помню, как расстрелял все патроны. Бросил автомат, решил убитым притвориться. Тем более, что весь в крови, с ног до головы был чужой кровью измазан… Слышу, идут, ветками хрустят. Громко переговариваются, постреливают изредка – раненых добивают. К дороге вышли, «Аллах акбар!» закричали. А я лежу, не шевелюсь… Подошли ко мне двое, один начал по карманам шарить. И, видимо, понял… Ка-а-а-ак даст мне прикладом в живот. Ну, кто же такое выдержит? У меня граната с собой была «Ф-1». Но не смог я себя вместе с ними подорвать. Духу не хватило… Ведь так вот взять и своими руками жизнь оборвать – это не каждому под силу. Я не смог…
Урманов подумал, что и у него в том последнем бою тоже с собой была граната. На тот, самый последний случай. Но он после контузии не нашел ее. Видимо, забрали боевики, пока без сознания лежал… А если бы нашел? То смог бы?.. На этот непростой вопрос трудно было ответить.
– Тебе хорошо, – сказал Пашка, вздыхая. – Ты детдомовский, у тебя никого нет… А у меня мама, отец, сестра… Как они узнают, что я погиб, как переживут? Нет, нет… Я обязательно должен вернуться.
Урманов промолчал. Действительно, он сказал всем, что сирота, что воспитывался в детдоме. И никого из близких на этом свете у него нет… Он сделал это осознанно, потому что слышал, как боевики вымогают у родственников деньги, как шантажируют, угрожают, запугивают. Урманов даже в мыслях допустить не мог, что назовет им свой домашний адрес. Дом для него – это было что-то святое, чего нельзя было осквернить, отдать на поругание чужим злобным людям. Пусть с ним делают, что хотят, но зато близкие будут в безопасности – так решил он с самого первого дня плена и до сих пор надежно хранил эту тайну.Глава 7
Ночью выпал снег. Все вокруг побелело, преобразилось, стало нарядным и праздничным… Утром, когда пленных вывели на работу, снегопад еще не кончился. Беспрерывным потоком валились с небес на землю легкие пушистые снежинки; кружились, порхали, словно легкие мотыльки, покрывая собой все пространство.
Вооружившись тяжелым ломом, Урманов долбил кучу замерзшего строительного мусора, а остальные лопатами отгребали сколотые куски в сторону, потом тут же грузили все это в кузов стоящей рядом машины. Поеживаясь от холода, за работой издали наблюдали охранники Иса и Геха.
Урманов воткнул в землю тяжелый лом и поднес к лицу руки в рваных перчатках, пытаясь согреть их теплом своего дыхания. Пошевелил пальцами, сжал и разжал несколько раз кулаки. Эти белые хлопья, летящие с небес, и серый полумрак раннего утра разбудили в нем воспоминания. Как наяву он увидел свой дом, деревья в снегу, расчищенную трактором улицу, с высокими сугробами по сторонам. Как захотелось ему хотя бы на миг оказаться в этом заснеженном старом дворе, подняться по знакомой лестнице на свой этаж, открыть заветную дверь… А там – мама, брат, отец; там так тихо, уютно и тепло; там, за этой дверью – обычное человеческое счастье, такое далекое и недоступное сейчас для него.
– Та-та-та-та-та! – внезапно ударила по ушам автоматная очередь. Урманов от неожиданности присел.
Совсем рядом, за сараем, во дворе, послышались крики, потом – снова стрельба из нескольких стволов… Побросав инструмент, пленные растерянно сгрудились возле сарая. Охранники бегом ринулись к дому.
«Что это? – взволнованно подумал Урманов. – Может кто-то узнал, что нас здесь держат, и сообщил, куда следует? А вдруг это спецоперация и нас сейчас освободят?»
Он взглянул на других пленников. В их глазах тоже отражались недоумение и надежда.
Из-за сарая появился запыхавшийся Геха, поправил на груди автомат, призывно взмахнул рукой.
– Давай, всэ за мной!
Пленные послушно двинулись за ним… Возле дома было много людей. Тут же стояли два больших джипа, на которых, как понял Урманов, приехали Джамал и его гости. Незнакомцев было трое. Все бородатые, в камуфляжной одежде, с оружием. Судя по тону, с каким хозяин разговаривал с одним из них, – высоким, седовласым мужчиной – это была важная птица. Урманов никогда не видел Джамала таким подобострастным и улыбчивым. Видно было, что тот очень хотел угодить гостю по имени Валид.