Джек Ричер, или Дело

Чайлд Ли

Я вышел из машины Батлера возле ведомства шерифа и направился в южную сторону, к отелю. Дойдя до него и остановившись на тротуаре, я всеми силами пытался справиться с дилеммой. Я чувствовал, что должен пойти и купить себе новую рубашку, но не хотел, чтобы Деверо восприняла этот ужин как нечто большее, чем просто ужин. То есть, если уж говорить по правде, именно этого я и хотел, но в то же время нельзя было показывать ей, что я жду этого события. Не хотелось, чтобы она чувствовала себя вовлеченной во что-то, да и показывать

себя чрезмерно пылким тоже не стоило.

Но в конце концов я решил, что рубашка — это всего лишь рубашка, и, приняв такое решение, перешел на другую сторону Мейн-стрит и посмотрел на то, что предлагали магазины. Большинство из них уже закрывались. Было уже начало шестого. Я нашел три магазина товаров для мужчин, пройдя немного южнее от того места, где я пересек улицу. Я не встретил ничего, на чем можно было бы задержать взгляд. В витрине была выставлена куртка, сшитая из синтетического материала под деним. Она светилась и блестела при свете. Можно было подумать, что нитки, из которых соткали ткань, были получены из каких-то радиоактивных отходов. Единственным местом, куда я мог еще пойти со своей проблемой, оставалась аптека, и я, не желая приходить на ужин в футболке за один доллар, вошел туда и огляделся.

Здесь выбор был намного шире, хотя многие изделия были комбинированными, то есть сшитыми из разных по цвету тканей, но было много и обычных штатских вещей. Пожилой человек, стоявший за прилавком, казалось, был счастлив показать мне все свои товары. С его шеи свешивался сантиметр, выполнявший роль значка с названием офиса. Как будто стетоскоп, который врач все время носит на шее. Он ничего не сказал, но, как мне показалось, понял, что я ищу именно рубашку. Аптекарь не хмурился и не выражал недовольства или нетерпения; не улыбался и не кивал, пока я перемещался от одной кипы одежды к другой; он воспринимал меня так, будто я играю в комнатную игру: ищу что-то, а остальные игроки направляют меня криками «теплее» и «холоднее».

Неожиданно мне на глаза попалась белая рубашка с пуговицами, сшитая из плотной хлопковой ткани. Окружность по вороту была восемнадцать дюймов, а длина рукава тридцать семь — как раз мой размер. Я положил выбранную рубашку на прилавок и спросил:

— Подойдет ли она для работы в офисе?

— Конечно, сэр, это именно то, что надо, — ответил мужчина за прилавком.

— Произведет ли она впечатление на особу, с которой я собираюсь ужинать?

— Я думаю, сэр, для этого вам следует надеть что-то потоньше. Может быть, лучше в крапинку.

— Значит, эту рубашку вы не посчитали бы подходящей для официальной встречи?

— Нет, сэр. Отнюдь нет.

— Отлично. Именно ее я и беру.

Она обошлась мне дешевле, чем розовая рубашка в магазине на базе. Пожилой продавец завернул ее в коричневую бумагу и, как маленькую посылку, заклеил на стыках скотчем. Взяв пакет, я перешел на другую сторону улицы. Я решил отнести рубашку в номер и вошел в отель как раз в тот момент, когда хозяин собирался подниматься по лестнице. Услышав, что дверь открылась, он обернулся

и, увидев меня, остановился. Он задыхался и с трудом смог произнести:

— Ваш дядя снова на телефоне.

Глава 39

Я подошел к телефону, стоявшему в заднем офисе. Звонил Гарбер; он с самого начала разговора был осмотрительным и осторожным, что сразу меня насторожило. Первым его вопросом было:

— Ну как ты?

— Отлично, — ответил я. — А ты?

— Как там идут дела?

— Плохо, — сказал я.

— С шерифом?

— Нет, с ней все в порядке.

— Элизабет Деверо, так? Мы как раз сейчас проверяем ее.

— Каким образом?

— Получаем по закрытым каналам сведения о ней из Корпуса морской пехоты.

— Зачем?

— Возможно, получим что-нибудь, что можно будет потом использовать против нее. Тебе это тоже может пригодиться на каком-то этапе.

— Побереги свои силы. Она не доставит проблем.

— А тогда кто доставит?

— Мы, — ответил я. — Или ты. Или еще кто-то. Армия, я хочу сказать. Они патрулируют за ограждением Келхэма и стреляют в людей.

— Ну, уж это абсолютно невозможно.

— Я сам видел кровь. Да и обломки машины они тоже подчистили.

— Не может быть.

— Но именно это и происходит. И ты должен это остановить. Ведь сейчас ты нажил себе серьезную проблему, но, похоже, собираешься раздуть из нее Третью мировую войну.

— Ты явно ошибаешься.

— Тут двух человек избили, а одного убили. Так что я не ошибаюсь.

— Как убили?

— Так, что он больше не живой.

— И каким образом?

— Он умер от потери крови, получив огнестрельную рану в бедро. Была предпринята неуклюжая попытка остановить кровотечение с помощью армейского санитарного пакета. А я нашел гильзу от натовского патрона недалеко от места убийства.

— Это не мы. Я знаю.

— Ты знаешь? — переспросил я. — А может быть, я знаю? Ты там у себя предполагаешь, а я здесь, на месте, вижу.

— Это незаконно.

— Ты еще будешь мне рассказывать?.. В худшем случае, это политическое решение. В лучшем — у кого-то поехала крыша. Ты должен выяснить, что происходит, и остановить это дело.

— Как? — спросил Гарбер. — Ты хочешь, чтобы я вломился в кабинеты старших офицерских чинов и обвинил их в вопиющем нарушении закона? Может быть, самом серьезном за всю военную историю Америки? Да меня еще до обеда закроют в камере, а на следующее утро будет трибунал.

Я замолчал. Перевел дыхание. Спросил:

— Существуют имена, которые мне нельзя произносить в разговоре по незащищенной линии?

— Существуют такие имена, о которых ты вообще и знать не должен.

— Вся эта ситуация ускользает из-под контроля. А дело становится все хуже. Я уже видел трех юристов, проследовавших в Келхэм и обратно. Кто-то должен принять какое-то решение. Тот офицер, о котором мы говорили, должен быть удален с базы и передислоцирован в другое место. И немедленно.