Её Сиятельство Графиня
Шрифт:
— Вы просто ощутили тот самый, свойственный всяким дельцам, азарт.
— Не без этого, — он кивнул. — Но в то же время я ощутил свою перед вами ничтожность. Я попросту себе опротивел и мне вдруг захотелось вам соответствовать. Так что да, во всём — проявления вашего благотворного влияния.
На это я ничего не ответила. Мужчинам свойственно преувеличивать незначительное — особенно молодым мужчинам.
— Я бы хотел чаще проводить так время, — сказал он вдруг.
— Разве вы не выходите на
— С вами — впервые.
Стало неловко.
— Возможно, вы ещё не раз застанете меня здесь, — попыталась как-то заполнить возникшую тишину.
— Очень на то надеюсь.
Мы разговаривали о разном — внезапно я обнаружила в Викторе Викторовиче не только заинтересованного слушателя, но и того, кто может с удовольствием рассказать о чём-то своём. Он был безумно увлечён коневодством. Оказалась половина графских коней — выходцы из Безруковских конюшен.
— Неужели Фёдор выиграл их в карты? — спросила осторожно.
— На живых я в карты никогда не играл.
Простой ответ, но как многое в нём было! Никогда не играл на живых! Значит, не только кони, но и люди были для него — табу. Это приятно удивило и сделало Безрукова в моих мыслях более настоящим.
Раньше никогда я не думала о нём больше, чем просто о бывшем друге Фёдора, но день за днём — мы начали чаще встречаться на прогулках и вдруг стали добрыми товарищами.
— Я никогда не служил, — признался он как-то чуть ли не в преступном.
— Как же так вышло?
— Здоровье не позволило. Судороги, — он пожал плечами.
— Признаться, эта черта вас только красит. Я не про болезнь конечно…
— Потому и рассказал, — он белозубо улыбнулся, — полагал, что это сделает меня чуть лучше в ваших глазах.
— И зачем же вам быть лучше в моих глазах? — Безруков ничего не ответил — отвлёкся на спешащего со стороны имения всадника.
Ещё издалека я узнала Витьку. Неужели что-то случилось? Обычно никто не вмешивался в мои прогулки.
— Вашество! — он натянулся поводья, да так, что из-под копыт его коня во все стороны устремилась грязь. — Барин! Барин — всё!
Витя, хоть и растрёпанный, особых чувств по этому поводу не проявил, а вот Безруков уставился на посыльного огромными глазами, затем — на меня.
— Ваше сиятельство… — он побледнел. — Мои соболезнования…
Бедный — подумал, я собираюсь броситься в слёзы. Да как бы ни так! Ещё не известно, точно ли барин — всё. Я уже однажды обманулась и заранее радоваться не собираюсь.
— Обратно в имение, — распорядилась. — Виктор Викторович, прошу прощения, придётся оставить вас.
— Я с вами!
— Едва ли это будет уместно… Да и вы с Фёдором…
— Всё же когда-то мы были друзьями.
Спорить не стала. Втроём, мы вернулись в поместье. Витька забрал лошадей, и я тут же
Из-под обуви сыпалась грязь, я значительно запачкала ковры. Осознав это, остановилась.
— Что такое? — прошептала Лара.
Быстро скинула сапоги и с удивлением заметила, что Безруков сделал то же самое. Вместе, уже босые, поспешила дальше. Это придало некоторой комичности ситуации.
— Барыня! Барыня, ну вы же простудитесь! — закричала оторопевшая Лара.
— Принеси барыне домашние туфли, что стоишь! — послышался голос Олега. — И гостю! — он догнал нас. — Ваше сиятельство, в этот раз точно помер, — доложил.
— Пока сама не увижу — не поверю!
У нужных дверей остановилась. Тут подоспела Лара с обувью, и, засунув замёрзшие ступни в тёплые тапочки, я перешагнула порог.
Мирон Олегович и Павел Кирсаныч уже были тут. Распахнутые портьеры не сдерживали свет, впервые я оказалась в этой комнате днём, а не ночью.
— Мои соболезнования, ваше сиятельство, — тут же встал Павел Кирсаныч. Мирон Олегович молча поклонился.
— Не о чем тут сожалеть, — проговорила сухо.
Фёдор лежал, с головой накрытый покрывалом. Приподняла ткань, всмотрелась в окаменелое лицо, попыталась прощупать пульс на заплывшей шее, но, быстро сдавшись, нашла его кисть. Впрочем, и без того было ясно: Фёдор, наконец, мёртв.
— За батюшкой уже отправили.
— Что ж… — ни говорить, ни даже думать не хотелось. Я ничего не чувствовала — ни радости, ни тем более огорчения.
Мёртв. Я ждала, но это оказалось неожиданным. И нужна ли мне его смерть теперь? Сейчас, когда тот, кого люблю — далеко?..
Обернулась. Безруков так и стоял за порогом, не смея войти — молчаливо следил за моей реакцией.
— Что? — спросила.
— Не знаю, что от вас ожидать.
— Ничего, — пожала плечами. — Чаю?
— Откажусь.
— Тогда, не сочтите за грубость, вас проводят…
— Конечно, — он кивнул. — Буду ждать вас на следующей встрече в Кружке.
— Не думаю — мне стоит выдержать траур.
— Вы и так в нём.
— Посмотрим, — не стала продолжать беседу, пошла к себе. — До встречи, Виктор Викторович.
— До встречи, ваше сиятельство, — донеслось мне вслед.
В кабинете я рухнула за стол, вытащила бумагу, перо. Нервно открыла чернильницу, запачкала стол. Принялась вытирать, выждала немного.
Вздохнула.
Захотелось написать ему. Так захотелось, что даже занесла перо над бумагой…
Теперь я свободна. Возвращайтесь. Я забуду ваше предательство. Я засуну гордость куда подальше. Вернитесь ко мне, примите мои чувства, разделите со мною жизнь.