Ёлка для Ба
Шрифт:
– Я тоже родственник?
– опасливо спросил его я.
– Самый-самый, - ответил он.
– Мальчики, - сказала Ба громко.
– Почему же вы, мальчики, отказываете мне в возможности иметь ещё ребёнка?
Пауза продлилась очень долго, и была выслушана очень, очень внимательно.
– Мне кажется, - продолжила Ба, - нам надо было уже давно завести третьего.
– А мы уже и завели, - отшутился Ди, кладя ладонь на мою макушку.
– Тогда четвёртого, - возразила Ба.
– Нас у родителей было семеро, и не было таких сцен, как эта.
–
– Да, - вздохнул Ди, - надо было. Прости, это моя вина.
– Причём тут ты?
– спросила Ба.
– Что верно, то верно, - почти неслышно прошептала мать в сторону, случайно - в мою.
– Все международные организации...
– Да, конечно, - опять вздохнул Ди, - ты хозяйка, и всё держится только на тебе. И Вале.
– Вот пусть хозяйка мне и скажет, - притопнула Валя, - до каких пор это будет продолжаться.
– Конкретно, - сказала Ба, - что? Чего вы просите, Валя?
– Я прошу!
– глаза у Вали снова горячечно засверкали.
– Никогда, в жизни, ни у кого, ничего, не просила! Не дождётесь. Чтоб мы у вас просили? Это вы у нас ещё попросите, когда время придёт. А оно придёт: ваше-то время кончилось.
– Значит, ваше уже пришло, - пробормотала мать.
– А-а!
– вскричал Ю, и, как недавно Валя, пророчески воздел руки.
– Я всё понял! Чего она добивается? Она добивается только одного: чтобы её остаться попросили. Попросили, только и всего.
– Ты думаешь...
– покосился на него отец, - нет, не может быть. Что за ересь!
– А что, - сказала Изабелла, - очень как раз может быть. У него бывают и дельные мысли. Может, ей надоело быть зрителем в тиянтирах. Может, ей самой нужны аплодисменты.
– Валя, - спросила мать, - неужели это всё, что вам нужно?
– В общем...
– Валя чуть приспустила веки и повела глазами в сторону печки. Я ждал, что оттуда грянут аплодисменты. А нет, так из открытого настежь окна.
– Вот так-так...
– покачал головой Ди.
– Но это же упрощает всё дело! Пожалуйста, я готов хоть сейчас, при всех...
Он развёл ладони в исходную позицию.
– Тьфу ты, - сплюнула Валя.
– Душу с вас вон, конечно же при всех! Битый час вам тут долдоню: только не вы, не вы, а она.
И Валя повела глазами в сторону "Беккера".
– Пожалуйста, - тоже повела Ба, но плечами.
– Я тоже готова.
– А я бы уволил, - сказал отец.
– В конце концов, кто же тут хозяин, она?
– Успокойся, конечно же Ба, - ответил Ди.
– О том и речь идёт.
– Не похоже, - с сомнением заявила мать.
– Тогда и Ю хозяин. По крайней мере, он рубит дрова и топит печь. И натирает полы.
– Он и хозяин, и работник, - сказала Изабелла.
– Прямо по Толстому.
– Сейчас лето, - смутился Ю.
– Печь не топится.
– Вы же сами говорили, что уволить нельзя, - вставил я.
– Он прав, - поспешно согласился Ю.
– Помните? Вернётся по решению суда.
– Я ей покажу суд, - пригрозил отец.
– Меня-то там все знают,
– А, а, ого!
– закричала Валя и крупные капли, давно выступившие на её лбу, раскатились по вискам.
– Нет такого тайного, чтоб не стало явным! Душу же из меня вон же! Они тут сами признаются, что скупили все суды на свете. Что Алексеевых там днём с огнём не найти. Погодите, погодите повторять, что вы сказали, я сначала приведу людей, я позову людей с улицы, пусть послушают и они, как у нас тут повсюду СС заседает!
– Уймитесь, Валя, - встревожилась мать.
– Ага, испугались! А не надо по базарам шастать, я-то там по делу - а вы все зачем? Зачем вы там все шастаете, думаете, я не знаю - зачем?
– И я?
– спросила мать.
– Пока нет, но будете, скоро. Это я вам говорю. Вы уже почти такая же, как они. Они быстро научат, педагоги.
– И я, - сказала Ба.
– В первую очередь, в первейшую, - быстрее заговорила Валя, - от вас всё и идёт. Пианино у вас - Алексеев? Музыку чью играете - Алексеева? На базар шастаете - к Алексееву, мать, отца и душу его на телефон-мендельсон? Кого вы туда проверять ходите - своего Мендельсона? Нет, меня. А что у меня проверять, пачку вафель на антресоли?
– Копилку, - подсказала Изабелла.
– Что за копилка?
– спросил Ю.
– Потом объясню, - отмахнулась Изабелла.
– А я люблю вафли, - сказал я.
– Если они такие, что не разваливаются.
– У меня ощущение, что разваливается дом, - заметил Ди.
– Подумаешь, вафли... Бог с ними, ересь какая-то.
– А ты держи дом, как я вафли: двумя руками, - посоветовал я.
– А что такое ересь: крамола или дикость?
– Я не Самсон, - покачал он головой.
– Впрочем, это к лучшему, знаешь, чем кончил этот Самсон? Но ты прав, вместо ересь надо бы говорить - чушь.
– Конец света!
– торжественно объявила Валя.
– Дидок разговорился. Конец света, я стану вас просить? Нет, пусть там нас судят, а не в городском суде, где вас все знают. Там вас не знает никто.
Она указала пальцем в потолок.
– Что она говорит!
– воскликнул Ди и снял очки. Глаза его оказались совсем чёрными, но при этом прозрачными и слезящимися.
– Прекратите, кто заставляет вас идти в суд!
– О, - отшатнулась Валя, - я ж говорила, конец света: и этот дидок туда же... Когда всеми международными организа... В тот суд пойти и вас заставят, не бойтесь.
– Боже ж ты ж мой же!
– вскричала Изабелла.
– Зловреднейший из микроорганизмов, до каких же пор ты будешь отравлять человеческое существование!
– Бог вам покажет: микроорганизм, - пообещала Валя.
– Его вы ещё не упрятали в ваши железные коробки. Чем выступать тут, лучше бы последили за вашим муженьком.
– Разве его тоже прятали в коробку?
– спросил я.
– Я думал, эта кулибка только для микробов.
– Нет, не только, - возразила Валя.
– Там и обезьянии почки, я-то знаю. Тебя эти педагоги учат не врать, а сами?