Эмиль XIX века
Шрифт:
Вс мы, для кого чтеніе стало какъ бы шестымъ чувствомъ, отдаемъ ли мы себ отчетъ въ тхъ препятствіяхъ, которыя ребенокъ встрчаетъ при изученіи азбуки? Я старалась отыскать причину этого затрудненія и нашла не безъ труда. Вс познанія разсчищаютъ путь одно для другаго, но при переход отъ изученія предметовъ, къ искуственнымъ знакамъ, выражающимъ ихъ названія, нтъ никакой путеводной нити. Эмиль безъ труда узнаетъ по портрету человка, котораго видлъ, потому что формы остаются почти тже; но имя написанное не напоминаетъ ему о лиц. Нтъ ли возможности соединить въ мысли эти различныя дйствія рисованія и писанія. Я спрашиваю тебя.
Я говорю
Эмиль, не умя еще ни читать ни писать, уметъ рисовать. Не родился ли онъ артистомъ? Но этому трудно поврить глядя на его маранье. Какъ бы ни было, онъ рисуетъ человковъ, домики, зврей и пр. И онъ не только чертитъ кое какъ карандашемъ или перомъ, формы поразившихъ его предметовъ для того чтобы видть ихъ на бумаг, онъ думаетъ этими рисунками передать свои впечатлнія, даже цлый разсказъ. Вообрази себ, что онъ забралъ себ въ голову написать теб письмо. Писать слово неврное, вмсто письма надо бы сказать, послать теб иероглифы. Боюсь что теб очень трудно будетъ разобрать смыслъ посылаемаго имъ рисунка, и на этотъ разъ берусь быть его Шамполліономъ.
Надо теб сказать что у насъ на берегахъ въ ночь съ 2 на 3 апрля разразилась буря. Случай не рдкій и хорошо намъ, что дома выстроены изъ твердаго гранита, (камня самаго обыкновеннаго въ здшней мстности); не то они наврно разрушились бы отъ страшныхъ порывовъ урагана, который взрываетъ здсь и землю и океанъ. Буря была такая страшная, какой не запомнятъ за нсколько лтъ. Ужасъ хаоса царилъ надъ бездной.
Печальные слухи о кораблекрушеніяхъ и погибшихъ жертвахъ переносились съ одного прибрежья на другое.
Съ утра команда береговой стражи, которую едва можно было разглядть при синевато-блдномъ и туманномъ утреннемъ свт, съ подзорными трубами, направленными на горизонтъ, наблюдала за бушующимъ моремъ съ высокихъ утесовъ, которыми усяны берега залива; несмотря на вс трудности они наконецъ разсмотрли между высоко вздымавшимися валами и извивами волненія въ довольно далекомъ разстояніи остовъ корабля свшаго на песчаную отмель. Гротъ мачта была сломана и весь корпусъ корабля, очень поврежденный, лежалъ на боку подобно раненному киту, каждую минуту ему грозила опасность что яростныя, тяжелыя и высоко вздымающіяся волны подхватятъ его и бросятъ чтобы разбить въ дребезги объ остроконечные утесы. При печальномъ свт нависшаго сраго неба, можно было неясно различать, какъ къ снастямъ цплялись руки и шевелились остатки парусовъ.
Единодушнымъ желаніемъ сбжавшейся толпы было подать помощь несчастнымъ; но въ тоже время всякій понималъ всю трудность этого предпріятія. Населеніе береговъ Корнваллійскихъ отважно, но уметъ расчитать силу непріятеля. Съ восходомъ блднаго солнца, втеръ нсколько стихъ, но пуститься въ море было невозможно. Оно продолжало волноваться
Около получаса — казалось цлый вкъ — прошло въ такой нершимости. Люди были въ смертной опасности, ждали помощи.
«Ну вотъ! вотъ!» раздался дружный крикъ толпы при появленіи спасительной лодки.
Лодку привезли на лошадяхъ, спустили въ воду съ мста откуда было удобне поплыть по направленію разбитаго судна. Не смотря на угрожавшую опасность, легкое судно наполнилось мигомъ смльчаками. Негръ Купидонъ, поступившій года два или три охотникомъ на эту службу, едва могъ удержать свое мсто и весло. Такъ было много охотниковъ, которые рвались въ лодку побороться съ океаномъ и онъ остался только потому что на его сторон было не оспоримое старшинство. Лодку спустили и храбрые гребцы отчалили, наклоняясь надъ своими веслами и облитые волнами.
Эмиль жаллъ, какъ мн казалось, что не доросъ до такой силы, которая позволила бы ему послдовать за своимъ другомъ на опасный подвигъ. Примръ самоотверженія, который давалъ ему Купидонъ, былъ такъ краснорчивъ самъ по себ, что я остереглась ослабить впечатлніе его словами.
Посл нсколькихъ часовъ смертельнаго безпокойства, съ берега раздался крикъ: «Возвращается!» Лодка приближалась къ берегу. Но была ли достигнута цль великодушной поздки. Никто не зналъ; но какъ смло боролась эта скорлупа съ разъяренными волнами! Казалось ежеминутно что бшеная сила стихій поглотитъ эту скорлупу. Она выдержала напоръ волнъ и побдила. Казалось что лодка жила, плыла, что благодтельная волшебница снабдила ее талисманомъ отъ бури и на ужасовъ. А люди экипажа? Они въ самомъ дл были великолпны. Вода струилась съ ихъ клеенчатыхъ шляпъ, съ ихъ одеждъ изъ непромокаемой кожи. Облитые водой какъ тритоны, иногда сбитые съ мстъ своихъ волнами, они цплялись за лодку, и были снова на своихъ мстахъ непобдимые! Волна вырывала весла изъ рукъ ихъ и они снова отважно вырывали ихъ у волнъ, вырывали свое оружіе изъ самой пасти врага. По временамъ они то изчезали въ глубокой пропасти прорытой волнами; то являлись на верхушк водяной горы, освщенные блднымъ лучомъ солнца, какъ группа торжества.
«Спасены!»
При этомъ восклицаніи взоры моряковъ, собравшихся на верхушк утесовъ, устремились на лодку, которая замтно приближалась къ берегу. Между спасенными отъ гибели можно было различить трехъ страшно блдныхъ людей и безжизненную на видъ двочку.
Не безъ труда удалось выгрести въ одно изъ защищенныхъ отъ втра углубленій бухты. Скоро мн сообщили нсколько подробностей. Спасеніе было дломъ опаснымъ и труднымъ. Спасенные много пострадали. По всей вроятности, они двое сутокъ провели безъ пищи. Ихъ нашли прицпившимися, подобно водянымъ птицамъ, къ остаткамъ снастей.
Едва одтые, окоченвшіе они влзли на снасти когда вода покрыла палубу и удержались тамъ невроятнымъ присутствіемъ духа и силой отчаянія. Съ трудомъ отцпили ихъ окоченвшіе пальцы отъ веревокъ, Они едва держались на ногахъ и не въ силахъ были бороться съ одолвавшимъ ихъ сномъ.
Откуда они пришли? Кто они? Они не могли объясняться съ прибрежными жителями. Никто не понималъ ихъ языка: я попробовала говорить съ ними по французски и даже по нмецки, и истощивъ весь свой репертуаръ, не получила въ отвтъ ни малйшаго знака пониманія. Моряки русскіе, греки и норвежцы, случайно находившіеся въ порт, были не счастливе меня.