"Фантастика 2024-186". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Нет, Сова. Мне не нужна корзина! Достаточно, чтобы этого запаса воздуха хватило только на меня. Мы наполним этот шар горячим воздухом прямо у подножья, я привяжу его к себе — и тогда, став как минимум вдвое легче, мне будет проще взобраться по скале!
Он посмотрел на меня с некоторым недоверием, потом вздохнул:
— Серый Лев окончательно ослаб головой… Что ж, это его решение. Но не мешало бы проверить.
Вернувшись в лагерь, я позвал Стопаря. Кузнец, молча, выслушал мой план и только причмокивал, красноречиво поглядывая на остальных. Тем не менее, все рьяно взялись за работу. Ближе к обеду, листья, нарубленные мужчинами в рощице,
— Тяжелый… Прав шаман — это не тебе не резина и не мячик. А листьев больше нет. И перешивать заново — только дыр понаделаем. Да и надуть будет сложнее.
— Достаточно, — я, напротив, был доволен. — Сама идея правильная? Правильная! Именно это и требовалось. Теперь, если я и сорвусь, то этот шар позволит не улететь вниз камнем.
— Пока ты доберешься до вершины, воздух из него весь сдуется. Видишь, как быстро опадает? — Ната тревожно следила за сморщивающимися шкурами шара.
— Сейчас кое-где подмажем, а возле скалы надуем еще сильнее. Ну и облегчить придется, до предела. Мне не нужно оружия, одежды, да вообще — ничего не нужно! Что до обратной дороги… Чер, поищи у себя самую тонкую бечевку, я просто привяжу ее к поясу, по ней вытащу наверх канат и спущусь по нему.
— Ульдэ легче Дара. Она может подняться на шаре, вместо вождя.
Северянка старалась не смотреть мне в глаза, но упрямо стояла на месте, всем своим видом выражая несогласие с моим, на ее взгляд, безрассудным решением…
— Нет, Ульдэ. Он не пустит вместо себя никого другого, — Ната дотронулась до ее плеча, и та нервно отпрянула назад.
— Ульдэ лучше лазает по скалам! Ты знаешь! А он — может разбиться. Кто тогда будет твоим мужем?
Ната изменилась в лице, но промолчала. Я видел, что злые слова охотницы сильно задели мою подругу…
— Это мое дело.
— Вождь долго был без памяти… после сражения со львом! Он ослаб головой! — Все с изумлением смотрели на Ульдэ — никогда девушка не позволяла себе подобных выходок!
— Он болен!
— Ульдэ… — Джен попробовала взять ее за руку, но та рванула свою с такой силой, что Джен едва не упала. В глазах северянки сверкали искорки безумия — и я схватил ее за волосы, принудив, склонится перед собой. На несколько секунд все замерли — такого еще не бывало среди людей форта…
— Пошли со мной.
Не отпуская кос, я чуть ли не повалил ее на землю и практически поволок за собой, направляясь в сторону от костра. Ульдэ, на удивление, затихла, покорившись грубой силе. Мы миновали ошарашенного Волкобоя, застывшего в изумлении, Стопаря, и углубились в заросли
— Как учат женщин-ульдэ, покорности? Ремнем? Палкой?
— Девушек бьют лозой… — От тихого голоса я сразу пришел в себя. Ульдэ смущенно склонила голову, а потом и вовсе встала на колени.
— Перестань… Не надо.
— Я виновата, Дар.
— Знаю. Слышал. Если поняла — хорошо. Бить тебя? …Бред. И ты прости — сорвался. Пошли назад.
— Нет, — она отрицательно мотнула головой. — Ты не все знаешь. Это я… пыталась тебя отравить.
— Что?!
От потрясения я едва удержался на ногах. Чтобы Ульдэ могла так поступить? Этого просто не могло быть!
— Я подсыпала в твою фляжку измельченные плоды волчьей ягоды. Хотела, чтобы ты напился… и все кончилось.
— Но… Зачем?
— Ульдэ больше не может так! Я не знаю, зачем живу! Этот напиток… кроме ягод я положила порошок тех цветов… Ты, должен был, потерять голову! Ульдэ уже видела вождя пьяным! А потом… Потом Ната обидится — вы станете ругаться. Ты опять уйдешь прочь — а я… Я бы пришла за тобой, и там… на поле. Вождь, опьяненный, не смог бы отказать ей, в таком выборе. После этого, я ушла… навсегда.
Я схватился за голову. Если ее слова — правда, а сомнений в этом уже не оставалось! — то судьба девушки может оказаться очень суровой. Предательство среди жителей форта не прощалось…
— Убей Ульдэ… Или — отправь за цветком. Она сорвется… тогда смерть будет легче. А вождь поймет, что желание Огненноволосой невыполнимо.
— Выполнимо. Теперь, я и в самом деле, не отступлюсь. А ты… молчи. И никогда! Никогда и никому не говори о том, что сказала мне сейчас! Ты поняла?
Ульдэ не ответила. По лицу девушки грязными разводами потекли слезы… Видеть это, зная ее характер, стало невыносимо.
— Все… все. Не надо, девочка… моя.
Я прижал ее к себе. Ульдэ глухо застонала, потом еле слышно произнесла:
— Когда-нибудь, сердце таежной скиталицы не выдержит… Зачем щадишь? Смерть мне легче…
— Нет. Ты будешь жить. Это не повод… для самоубийства.
Она выпрямилась, оттолкнулась от меня и уже более твердым голосом, сказала:
— Ульдэ не говорила, что наложит на себя руки. Она просто хотела стать…
— Я помню. Твое желание оказаться женщиной с моей помощью стало навязчивой идеей.
Она снова опустилась на колени, и я невольно присел рядом. Ульдэ некоторое время просто молчала, а потом тихо произнесла:
— Мне нельзя себя убивать. Наши старики рассказывали… Люди всегда хотят жить. И никогда — умереть. Когда Эдун — ночной шаман, выкатывается на белых рыбах по черному небу, он пересчитывает людские желания. Их должно быть больше, чем в мешке Арбахая — желтого шамана. Эдун — это луна, по-вашему. У нас он мужчина. А Арбахай — солнце.
— Я догадался…
— Если желания, загаданные при свете Арбахая, перевесят — мир изменится. Считается, что эти желания лучше, добрее. Всегда будет много зверя в тайге, детей в чумах, тепла в очаге. Но, так не бывает. Ночных желаний намного больше — и Эдун, спокойно завязывает свой мешок. То, что загадывают ночью, не обязательно желать в темноте… но сами желания — они темные, и перевешивают то, что хотят при свете дня. Говорят, нельзя желать слишком много хорошего — Эдун рассердится и погонит своих рыб по Улаль-халару… Великой реке из звезд. Тогда тьма обрушится на землю и больше не будет никаких желаний.