Философский дневник

Толстой Лев Николаевич

описать в точности этот акт, чтобы вызвать ужаснейшее отвра-

щение. И потому всегда у всех народов, выходивших из живот-

ного состояния, вступавших в жизнь духовную, являлся стыд

перед половым актом и его членами. Если спрашиваешь себя, для

чего это так, то ответ ясен: для того, чтобы человек в той мере, в

которой он разумное, духовное существо, воздерживался от это-

го акта и совершал его только, когда он не в силах бороться с

похотью к нему. Для того же, чтобы

продолжался род, пока это

нужно, вложено страстное животное влечение к этому акту. Ка-

кое же извращение человеческой природы возвеличение, восхва-

ление этого акта и частей тела, нужных для него! То, что делают

теперь так называемые эстеты, художники

10) Видел во сне, что Лева как-то не понимает или нарочно

что-то рассказывает про Гёте, и мне это неприятно. Потом кто-то

сказал, что моя деятельность как муха; и то и другое оскорбило, огорчило меня, и я во сне не могу вызвать в себе того сознания

закона своей жизни, которое, я знаю, освободит меня от неприят-

ного чувства. В этой невозможности высшего религиозного со-

знания разница сна от бдения.

11) Испытываю тяжелую неловкость от того, что, здоровыва-

ясь, целуюсь с Сережиной женой, и никак не могу преодолеть

этого чувства столь же, даже более сильного, чем раскаяние в

дурном поступке. Что это значит? Не могу решить, а надо.

12) Насколько дело жизни — прямого отношения с людьми

Дороже, важнее писания. Тут ты прямо действуешь на людей, ви-

дишь успех или неуспех, видишь свои ошибки, можешь попра-

257

17 Зак 3160

вить их, там ты ничего не знаешь, может быть, подействовал, может быть, нет; может быть, тебя не поняли, может быть, ты не

так сказал, — ничего не знаешь.

13) Тайна в том, что я всякую минуту другой и все тот же.

То, что я все тот же, делает мое сознание; то, что я всякую

минуту другой, делает пространство и время.

14) Я и мир, сознаваемый мною, открываются мне через снятие

покрова, открываются мне постепенно таким, каким — не то что я

есмь и мир есть — а какими я могу понять в теперешнем состоя-

нии себя и мир. А мне кажется, что то, что открылось мне раньше, есть причина того, что открывается мне после, и что то, что откры-

вается после, есть последствие того, что открылось раньше.

15) Вчера нашла страшная минута сомнения. Главное сомне-

ние было в том, зачем хорошо, по закону Бога, жить? И я благода-

рю Бога за это сомнение. Оно яснее, несомненнее, чем когда-либо, показало мне, что без своего блага нельзя объяснить ничего, и

вера в закон Бога без блага не может быть. Вера

может быть в

закон Бога, когда закон этот дает благо. Основа всего — благо.

Жизнь есть благо. Зачем жить? — для блага. Для блага, да, но

только не для своего личного блага, а для блага всего, Всего.

Жизнь же для блага Всего есть любовь.

16) Не любишь себя — пропал. Любишь себя одного — тоже

пропал. Спасенье только, когда любишь себя и все, т. е. Бога. Когда

же любишь так, то Бог становится и тем, что любит, и то, что

любишь.

17) Хорошо только тогда, когда любишь себя, свою душу, «sem schones H e r z » к а к в детстве.

Но ужасно, когда любишь себя, свое тело или чужое тело, как

женщины, гимнасты.

30 сент.1906. Я П

Читаю Гёте и вижу все вредное влияние этого ничтожного, бур-

жуазно-эгоистического даровитого человека на то поколение, кото-

рое я застал — в особенности бедного Тургенева с его восхищением

перед Фаустом (совсем плохое произведение) и Шекспиром,—тоже

произведение Гёте, — и, главное, с той особенной важностью, ко-

торая приписывалась разным статуям Лаокоонам, Аполлонам и раз-

ным стихам и драмам Сколько я помучался, когда, полюбив Тур-

генева, желал полюбить то, что он так высоко ставил. Из всех сил

' «свое прекрасное сердце» (нем)

258

старался, и никак не мог. Какой ужасный вред авторитеты, про-

славленные великие люди, да еще ложные! Записано: 1) Жизнь в сознании своего духовного (божественного) нача-

ла всегда благо. Не может быть не благом (стоики), потому что

то, к чему она стремится: к все большему и большему уяснению, расширению сознания, этого самого она всегда достигает, когда

она — в сознании. При смерти она достигает высшей доступной

в этой жизни степени и кончается — не сознание, а процесс его

раскрывания — расширения. (Подробнее — после.)

2) Что такое порода9 Черты предков, повторяющиеся в потом-

ках. Так что всякое живое существо носит в себе все черты (или

возможность их) всех предков (если верить в дарвинизм, то всей

бесконечной лестницы существ) и передает свои черты, которые

будут бесконечно видоизменяться, всем последующим поколени-

ям. Так что каждое существо, как и я сам, есть только частица ка-

кого-то одного, временем расчлененного существа — существа бес-

конечного. Каждый человек, каждое существо есть только одна

точка среди бесконечного времени и бесконечного пространства. —