Философский дневник

Толстой Лев Николаевич

лавие, жестокость, разъединение и солидарность с насилием.

Много было жестоких и губительных суеверий: и человечес-

кие жертвы, и инквизиция, и костры, но не было более жестокого

и губительного, как суеверие отечества, — государства. Есть связь

одного языка, одних обычаев, как, например, связь русских с рус-

скими, где бы они ни были: в Америке, Турции, Галиции, — и

англосаксонцев с англосаксонцами в Америке, Англии, Австра-

лии; и есть связь, соединяющая

людей, живущих на общей зем-

ле: сельская община или даже собрание общин, управляемых

свободно установляемыми правилами жителей; но ни та ни дру-

гая связь не имеет ничего общего с насильственной связью госу-

дарства, требующего при рождении человека его повиновения

законам государства. В этом ужасное суеверие. Суеверие в том, что людей уверяют и люди сами уверяются, что искусственное, составленное и удерживаемое насилием соединение есть необ-

ходимое условие существования людей, тогда как это соедине-

ние есть только насилие, выгодное тем, кто совершает его.

2) Постоянное стремление в будущее, желание поскорее жить

есть указание того, что жизнь постоянно открывается, что в этом

открытии — жизнь, что в нем и благо. (Неясно.)

3) Совершенно ясно понял и почувствовал все безумие на-

шей, богатых, освобожденных от труда сословий, жизни и то, что

оно не может быть иначе. Люди, не работая, т. е. не исполняя

один из законов своей жизни, не могут не ошалеть. Так шалеют

перекормленные домашние животные: лошади, собаки, свиньи.

4) Увидал на полу яблочное зернушко. «Отчего другие яблочные

зерна прорастут в земле, будут продолжать жить, а это погибнет?»

205

Случайность. Но что такое случайность? Если в этом важнейшем в

мире деле — случайность, то во всем случайность. Так и говорит

глупая теория Дарвина. Умный ответ: не знаю. Не знаю и про семена

растений, не знаю и про животных, но про себя знаю, не могу не

знать. Вся моя жизнь прошедшая, все мое сознание или воспомина-

ние прошедшей жизни говорит мне, отчего не проросло во мне зер-

но добра и блага (добро — объективно, благо — субъективно). Я сде-

лал то, что не должно и что лишило меня блага, или не сделал то, что

должно и что было бы благо. Я мог и сейчас могу сделать то, а не это

и потому полагаю, что и для семян есть нечто, кроме случайности.

Знаю я, что для прорастания яблочных семян или березовых

есть предел, что не может их быть больше известного количества, знаю также, что и жизнь человеческая, несмотря на то, что поступ-

лю

я так или этак, будет происходить в известных пределах по из-

вестным законам. Но знаю, что я-то могу поступать в этой жизни

так или иначе, и что в этом поступании так или иначе, в этом жизнь.

5) Поступание же так или иначе есть вот что: Жизнь мира

постоянно открывается моему взгляду, не могущему видеть все-

го, открывается во времени. В этом процессе открывания я могу

сознавать себя преходящим животным или неизменным духов-

ным существом. В этом — том или другом — сознании при про-

цессе открывания и есть то, что мы называем свободой воли.

6) Записано так:

Жизнь — в стремлении к осуществлению блага, и это дано нам

в сознании духовного существа — свободы. Жизнь мира, как целое, определена, неизменна — она есть, для нее нет времени прошедше-

го и будущего. Но в этой жизни мы, духовные существа, сознаем

себя во времени и потому свободны и можем быть блаженны.

Мы трепещем в мире, и это трепетание есть жизнь и благо.

Все изменения, которые может сделать человек в общей жизни, только кажутся ему, только изменения для него: для всей жизни

они ничто; пределы этих изменений очень узки.

Цель возможных изменений есть благо.

В каждый момент жизни человека и людей одно и то же по-

ложение относительно прошедшего и будущего, и всегда чело-

век может свободно достигать блага.

23 окт. 1905. Я.П.

Революция в полном разгаре. Убивают с обеих сторон. Высту-

пил новый, неожиданный и отсутствующий в прежних европейских

революциях элемент — «черной сотни», «патриотов»: в сущности, 206

людей, грубо, неправильно, противоречиво представляющих народ, его требование не употреблять насилие. Противоречие в том, как и

всегда, что люди насилием хотят прекратить, обуздать насилие.

Вообще легкомыслие людей, творящих эту революцию, удиви-

тельно и отвратительно: ребячество без детской невинности. Я себе

и всем говорю, что главное дело теперь каждого человека — смот-

реть за собой, строго относиться к каждому поступку, не участво-

вать в борьбе. А возможно это только человеку, относящемуся рели-

гиозно к своей жизни. Только с религиозной точки зрения можно

быть свободным от участия, даже сочувствия той или другой сторо-

не и содействовать одному: умиротворению тех и других.

Мне тяжело среди окружающих. Записать немного, но, ка-