Фуше
Шрифт:
Кое-кто из современников даже воспринял «прусское наместничество» герцога Отрантского как его… «новую опалу». Г-жа Левен, к примеру, извещая Тибодо о поездке Фуше в Германию, в конце своего письма без всякой видимой связи с предыдущим писала: «Более двухсот якобинцев были изгнаны или высланы (из Парижа)»{657}. Многозначительная приписка.
Фуше отправляется в Дрезден. По пути он ненадолго останавливается в городе Майенсе, где французскими войсками командует маршал Ожеро, герцог Кастильоне. Старый кондотьер с революционным прошлым и бывший член Конвента легко находят общий язык. С видимым удовольствием его светлость герцог Отрантский выслушивает нелицеприятные речи по поводу императора, произносимые его светлостью герцогом Кастильоне. Ожеро утверждает, что французская армия слаба. По его словам, под Люценом центр армии, невзирая на присутствие самого Наполеона, подался назад, а несколько батальонов вообще разбежались в разные стороны. В битве при Вюрцене, пролив целые реки крови, французы добились лишь того, — говорит
По прибытии в саксонскую столицу, больше напоминающую военный лагерь, герцог Отрантский встречается с императором во дворце Марколини. Так как, вопреки ожиданиям, Пруссия не была разгромлена, Фуше получил новое назначение: Наполеон «доверил» ему управление Иллирийскими провинциями в качестве имперского генерал-губернатора. Назначая Фуше на должность наместника Иллирии, Наполеон, правда, меньше всего имел в виду сами иллирийские провинции. Назначение герцога Отрантского иллирийским генерал-губернатором, — справедливо писал по этому поводу Вальтер Марков, — было «скорей всего связано с намерением Наполеона после «дела Мале» отправить явно ненадежного человека (т. е. Фуше) как можно дальше от Парижа…»{659}. Однако прежде чем обосновываться в Иллирии, Фуше должен был заехать в Прагу, где в это время велись австро-французские переговоры. Упоминая в своих воспоминаниях о Пражском конгрессе 1813 года, Бурьенн пишет: «Этот конгресс был следствием сделанного Австрией Наполеону предложения, войти в посредничество между ним и императором Александром для восстановления мира в Европе…»{660}. Наделе Габсбурги вовсе не ограничивали себя ролью посредников. Австрия собиралась вступить в войну на стороне противников Франции, в связи с чем нельзя было терять ни малейшей возможности отвратить ее от этого гибельного для Наполеона шага.
В своих мемуарах, которые чем ближе к концу, тем меньше внушают доверие, Фуше пишет о том, как по поручению императора в письмах увещевал Бернадота (в ту пору наследного кронпринца шведского) выйти из антифранцузской коалиции, «раскрывая ему глаза» на то, что он превращает себя в марионетку России и Англии, которые стремятся свергнуть Наполеона и восстановить Бурбонов на французском престоле. Фуше сообщает и о том, как он «рекомендовал» самому Наполеону придерживаться более гибкой политики, чтобы успокоить Австрию и лишить ее повода присоединиться к врагам Франции. «Лучшее, что можно сделать, — уверял герцог Отрантский императора, — это заключить мир…». Он призывал Наполеона отказаться от Германии, чтобы остаться в Италии, или же пожертвовать Италией, чтобы удержаться в Германии. В конце своего разговора с ним Фуше якобы сказал о том, что полумиллионная армия союзников легко может вытеснить войска Наполеона из Германии, не дав ему даже времени для возобновления переговоров{661}. Император был по обыкновению упрям и не желал прислушиваться к советам герцога Отрантского. «Я в состоянии, — говорил он, — дать им (союзникам) еще десять сражений, а всего лишь одной битвы довольно, чтобы привести их в смятение и сокрушить… вопрос теперь не в том, чтобы уступить ту или иную провинцию; на карту поставлено наше политическое могущество, а от этого зависит само наше существование… я рассчитываю, что вы употребите все свои таланты, дабы послужить мне. Я назначаю вас генерал-губернатором Иллирии…»{662}.
Вряд ли в действительности Фуше удерживал императора от безумной затеи — сражаться со всей Европой, а если даже и удерживал, вряд ли был искренне озабочен судьбами «великой империи». Этого человека всегда интересовала судьба только одной особы — его самого. «Во всем, — писал о Фуше Бурьенн, — он видел одного себя и этому закоренелому эгоизму приносил на жертву и людей и правительства»{663}.
В Праге герцог Отрантский останавливается всего на 2 дня (19–20 июля 1813 г.); в считанные часы он убеждается в том, что на мирное разрешение спорных вопросов в австро-французских отношениях рассчитывать не приходится. «Конгресс, — вспоминал герцог Отрантский, — представлял собой не что иное, как «дипломатическую игру, которую затевают для того, чтобы оправдать применение силы»{664}. Фуше все же встречается с канцлером Меттернихом, ведет с ним переговоры, пытаясь заинтересовать австрийскую сторону проектом регентства{665}.
Меттерних
Хитроумный австрийский канцлер и эмиссар Наполеона знают друг друга не Первый год. Впервые их пути пересеклись в 1809 году. Тогда, вопреки суровому приказу Наполеона о немедленной высылке Меттерниха под конвоем жандармов из Франции, министр полиции любезно
Переговоры с австрийцами идут трудно. «Повсюду, — пишет Фуше, — я сталкивался с недоверием по отношению к Наполеону и выслушивал жалобы, более или менее обоснованные»{667}.
Заключая свой рассказ о пребывании в Праге, Жозеф уверяет (впрочем, фактов, подтверждающих эти уверения, нет), что он добился от австрийцев гарантий того, что они будут способствовать ниспровержению владычества Наполеона за пределами Франции, но «отказываются от вмешательства в наши внутренние дела»{668}. В высшей степени сомнительное признание.
21 июля 1813 г. Фуше отбывает из Праги и неделю спустя появляется в Лайбахе — столице вверенной его попечениям Иллирии. Прибытие герцога Отрантского в Иллирию вызвало там сенсацию. Все помнят, что его превосходительство г-н Жозеф Фуше был некогда могущественным министром полиции Империи. Шарль Нодье, автор знаменитого «Жана Сбогара», а в то время редактор «Иллирийского телеграфа» набросал выразительный портрет нового генерал-губернатора. Первое, что изумило Нодье во внешности правителя Иллирии, была мертвенная бледность его лица: «Оно имело холодный, но живой оттенок наподобие того, который время придает памятникам, — вспоминал Нодье, — но очень скоро сила, исходящая из его глубоко посаженных глаз, брала верх над всеми другими впечатлениями. Они были бледно-голубыми, почти бесцветными, начисто лишенными блеска, порождаемого чувством или раздумьями. В этом было что-то страшное, что до сих пор приводит меня в трепет…»{669}.
Фуше быстро входит в курс дела; он берет под контроль всю военную и гражданскую администрацию провинции. Жители Иллирии приятно удивлены поведением нового наместника. Фуше прекращает наборы конскриптов и даже игнорирует некоторые драконовские распоряжения центральной власти. Как добродетельный буржуа и примерный отец семейства, герцог Отрантский запросто прогуливается по улочкам иллирийской столицы. «В сером рединготе, круглой шляпе, грубых башмаках или сапогах, — вспоминал Нодье, — он расхаживал пешком, окруженный своими детьми… держа за руку свою хорошенькую маленькую дочь, приветствуя тех, кто его приветствует, совершенно непринужденно… без напыщенности и…лишних церемоний»{670}. Самому Фуше его генерал-губернаторство пришлось по душе. Он даже успел оценить красоты Иллирии, отметив живописность ее ландшафтов и мягкость климата{671}.
Красоты иллирийского пейзажа не могут, однако, скрыть от Фуше тот факт, что «привязанность» жителей к французскому правлению весьма слаба, а на армию принца Евгения Богарне в сопредельной Италии полагаться нечего, 50-тысячная итальянская армия Наполеона, которой командует его пасынок, состоит исключительно из конскриптов. Она скверно вооружена, еще хуже экипирована, но самое главное — абсолютно не рвется в бой отстаивать интересы императора и короля…
Иллирийская «идиллия» герцога Отрантского длится считанные недели. Гулкие фразы императора о том, что Иллирия — это «авангард, выдвинутый против Австрии», что это — «часовой у ворот Вены», призванный нагонять страх{672}, скоро теряют всякий смысл. 12 августа 1813 г. Австрия присоединяется к антинаполеоновской коалиции. В кровопролитной трехдневной «битве народов» под Лейпцигом (16–19 октября 1813 г.) французская армия терпит поражение, а еще раньше, 7 октября, англичане Веллингтона переходят Пиренеи и появляются на юге Франции. Вторжение австрийцев в иллирийские провинции 17 августа, активно поддержанное местным населением, и захват ими Кроатии ставит оккупантов-французов в безвыходное положение. Пятилетнему владычеству Наполеона в Иллирии приходит конец.
Герцог Отрантский в создавшейся ситуации делает максимум возможного, чтобы отсрочить неизбежный финал. Он встречается с принцем Евгением в Удине, чтобы выработать план совместных действий. Ему удается привести Триест и Лайбах в оборонительное состояние. В столицу Иллирии прибывает дивизия генерала Пино. Однако наличных сил и средств у французов явно не хватает. Повсюду наступают союзники, они же — лишь обороняются. В боях за Триест проходит сентябрь.
Обретя перспективу попасть в руки к англичанам или к австрийцем, Фуше пишет своему корреспонденту в Париж: «С тех пор, как я в Иллирии, я все время нахожусь на передовой. Если бы враг был решительнее, я давным-давно оказался бы в плену»{673}. Геройство. Фуше, впрочем, отнюдь не свойственно. Генерал-губернатор своевременно удаляется из Лайбаха в Венецию, а французские войска эвакуируют провинции. Фуше посылает свой отчет о случившемся императору, заявляя, что поскольку его миссия в Иллирии окончена, он просит новых повелений и будет ждать дальнейших приказаний из Парижа{674}.