Где апельсины зреют
Шрифт:
— Lassen Sie, bitte… Das wird bezahlt… сказалъ онъ.
— Заплотятъ они за гондолу, заплотятъ, перевела Глафира Семеновна, направляясь къ гостинниц.
Старикашка, причалившій багромъ гондолу съ пристани, загородилъ ей дорогу и, снявъ шляпу, длалъ жалобное лицо и кланялся.
— Macaroni… Moneta… цдилъ онъ сквозь зубы.
— Ахъ, это нищій! Мелкихъ нтъ, мелкихъ нтъ! — закричалъ Николай Ивановичъ, отстраняя его отъ жены и идя съ ней рядомъ.
Старикашка не отставалъ и возвысилъ голосъ.
—
Старикашка схватилъ Николая Ивановича за рукавъ пальто и уже кричалъ, требуя себ монету на макароны.
— Ахъ, батюшки! Вотъ неотвязчивый-то старикъ… Ну, нищіе здсь! — сказала Глафира Семеновна. — На, возьми, подавись…
И она, пошаривъ въ карман, бросила ему въ шляпу пару мдныхъ монетъ.
Старикашка быстро перемнилъ тонъ и началъ низко пренизко кланяться, бормоча ей по-итальянски цлое благодарственное привтствіе.
LXXV
Изъ гостинницы, отправляясь обозрвать городъ, Ивановы и Конуринъ вышли въ полномъ восторг.
— Какова дешевизна-то! восклицала Глафира Семеновна. — За комнату съ двумя кроватями, съ балкономъ, выходящимъ на каналъ, съ насъ взяли пять франковъ, тогда какъ мы нигд, нигд меньше десяти или восьми франковъ не платили. И, главное, не принуждаютъ непремнно у нихъ въ гостинниц столоваться. Гд хочешь, тамъ и шь.
— Хорошій городъ, совсмъ хорошій. Это сейчасъ видно, сказалъ Николай Ивановичъ.
— А мн ужъ пуще всего нравится, что англичанъ этихъ самыхъ въ дурацкихъ зеленыхъ вуаляхъ на шляпахъ здсь не видать, прибавилъ Конуринъ. — До чертей надоли.
Они шли по набережной Rіа degli Schiavoni, направляясь къ дворцу Дожей. Дома, мимо которыхъ они проходили, были невзрачные, съ облупившейся штукатуркой, но передъ каждымъ домомъ была пристань съ стоявшими около нихъ гондолами. Гондольеры, стоя на набережной, приподнимали шляпы и приглашали сдоковъ. На лво былъ видъ на островъ Giorgio Maggiori съ церковью того-же имени. По каналу быстро шныряли пароходики, лниво бороздили воду гондолы съ стоявшими на корм гондольерами объ одномъ весл. Конуринъ только теперь началъ внимательно разсматривать гондолы и говорилъ:
— Смотрю я, смотрю и надивиться не могу, что за дурацкія эти самыя лодки у нихъ. Право слово, дурацкія. Лодочникъ на дыбахъ стоитъ, одно весло у него, на носу лодки какой-то желзный топоръ. Ну, къ чему этотъ топоръ?
— Такая ужъ присяга у нихъ, ничего не подлаешь. У нашихъ яличниковъ сзади, на корм, на манеръ утюга вытянуто, а у нихъ въ Венеціи спереди, на носу на манеръ топора, отвчалъ Николай Ивановичъ.
Подошли съ дворцу Дожей. Глафира Семеновна остановилась и опять начала восторгаться имъ. Вмст съ мужемъ и Конуриномъ она обошла его кругомъ и поминутно восклицала:
— Ну, то есть точь въ точь, какъ на картинкахъ!
—
— Молчи! Что ты понимаешь! Ты вовсе ничего не понимаешь! накинулась на него жена, и продолжала восторгаться, спрашивая себя:- Но гд-же тутъ знаменитый мостъ Вздоховъ-то? Вдь онъ долженъ выходить изъ дворца Дожей. Неужели этотъ мостишка, на которомъ мы стоимъ, и есть мостъ Вздоховъ?
Они стояли на мостик ponte della Paglia, перекинутомъ черезъ маленькій каналъ.
— Мостъ Вздоховъ… Спросить разв кого-нибудь? бормотала Глафира Семеновна. — Какъ мостъ Вздоховъ-то по французски? Ахъ, да… Мостъ — понъ, вздохъ — супиръ…
— Супиръ — это, кажется, перстень. Перстенекъ… супирчикъ… замтилъ Николай Ивановичъ.
— Ахъ, Боже мой! Да отстань ты отъ меня пожалуйста съ своими невжествами! Я очень хорошо знаю, что вздохъ — супиръ. Понъ супиръ… Уе понъ супиръ, монсье?.. обратилась она къ проходившему молоденькому офицерику въ узкихъ лилово-срыхъ брюкахъ. Тотъ остановился.
— Pont des Soupirs… Ponte dei Sospire. Voilа, madame… произнесъ онъ и указалъ на виднвшійся вдали съ моста, на которомъ они стояли, другой мостъ въ вид крытаго перехода, соединяющій дворецъ Дожей съ другимъ древнимъ зданіемъ — тюрьмой.
— Селя? удивленно указала Глафира Семеновна на мостъ.
— Оuі, oui madame… C’est le pont des Soupirs… кивнулъ офицеръ, улыбнулся и пошелъ дале.
Глафира Семеновна забыла даже поблагодаритъ офицера за указаніе, до того она была поражена ничтожнымъ видомъ знаменитаго по стариннымъ романамъ моста Вздоховъ.
— И это мостъ Вздоховъ?! Тотъ мостъ, на которомъ происходилий вс эти зврства?! Ну, признаюсь, я его совсмъ иначе воображала! Да онъ вовсе и не страшенъ. Такъ себ маленькій мостишка. Николай Иванычъ! Видишь мостъ Вздоховъ-то?
— Вижу, вижу, матушка… звалъ мужъ. — Дйствительно на нашъ Николаевскій мостъ не похожъ и на Аничкинъ мостъ тоже не смахиваетъ.
— Да вы совсмъ дуракъ! огрызнулась Глафира Семеновна и прибавила: — Ахъ, какъ трудно быть въ компанію образованной женщин съ срымъ мужемъ!
— Да чмъ-же я сръ-то, позволь тебя спросить?
— Молчите…
Они пошли дале. Вотъ и обширная площадь Святаго Марка… Прямо передъ ними была знаменитая древняя башня часовъ съ бронзовыми двумя Вулканами, отбивающими часы молотами въ большой колоколъ, направо былъ соборъ Святаго Марка, поражающій и пестротою своей архитектуры и пестротою вншней отдлки.
— Скажи на милость, какая площадь-то! дивился Конуринъ. — Вдь вотъ и площадь здсь есть, а вы, Глафира Семеновна, говорили, что только одни каналы и каналы, а изъ воды дома и церкви торчатъ.