Гибель отложим на завтра. Дилогия

Аэзида Марина

"Как твое имя?" – спросил я незадолго перед рассветом, одновременно пытаясь хоть как-то угадать черты лица, скрытого под маской.

"Я – Богиня-на-Земле, а ты – мой солнечный супруг. Здесь у нас не может быть иных имен", – впервые за ночь я услышал ее голос. Я протянул руку, чтобы попытаться отодвинуть маску и взглянуть на ее лицо.

"Нет", – прошептала она, и рука моя остановилась. Я не смог, не сумел противиться ее воле, тихому

шелесту ее губ и немому приказу ее глаз, что смотрели на меня так маняще через прорези маски.

А потом за ней явились жрицы, и она ушла, хотя было все еще темно. И я вдруг понял, что мне никогда, никогда ее не забыть.

Но если бы я только знал, к чему приведет эта безумная нежная ночь! Если бы я только знал – я бы в ужасе бросился прочь, я бежал бы от моря, бежал из этой береговой провинции, и из самого Илирина тоже бежал бы. Но я не знал, а потому в тот самый миг, когда ее уводили, я дал себе обещание, что когда-нибудь обязательно узнаю имя и найду ее. Потому что во всей вселенной вряд ли найдется

еще хоть одна женщина, способная обжечь душу того, кто сам

привык сжигать чужие сердца.

Старая жрица пришла за ним на рассвете: теперь Аданэю необходимо было вернуться в деревню, присоединиться к отряду и уже вместе с ним опять проследовать в Нарриан, дабы заключить союз, который возведет его на трон Илирина.

Бракосочетание с Аззирой Аданэй запомнил смутно. Вот уже почти двое суток он провел без сна и теперь не спасал даже бодрящий напиток жриц. Голова гудела, болели глаза, перед взором мелькали темные пятна. Ему не терпелось дождаться окончания обряда. Казалось, еще чуть-чуть, и он свалится замертво прямо здесь, на глазах у немногих присутствующих на этой отнюдь не пышной и совсем не торжественной церемонии. Облик жены сразу же стерся из его памяти, едва успев нарисоваться. Аданэй запомнил только, что лицо ее выглядело бледным, невзрачным и равнодушным, а голос казался лишенным всякой интонации. Аззира явно не унаследовала красоты своей матери. Но она была илиринской царевной, одной из наследниц, хоть и не прямой, и уже одно это делало ее лучшей из жен. Впрочем, до поры она все равно останется в своем Нарриане. Неизвестно, когда он увидит царевну в следующий раз.

Обратный путь в Эртину занял гораздо меньше времени. Теперь отряд ворчал по поводу слишком редких и коротких остановок, но снова, как и в прошлый раз, ропот обрывался грозными окриками Нирраса.

Месяц новых листьев близился к середине, когда Аданэй, теперь уже в качестве мужа царевны крови, въезжал в столицу Илирина Великого. Лиммена, соскучившись по своему любовнику, набросилась на него с ласками, и даже не поинтересовалась, как прошло путешествие. Зато на следующий день расспросила обо всем очень подробно. Ревностно поинтересовалась его мнением об Аззире, но услышав, что на свою жену он толком и внимания не обратил, успокоилась.

А совсем скоро Лиммена ввела своего нового советника в советную залу.

Аданэй, наткнувшись

на неприязненные и презрительные взгляды, понял, что ему придется немало постараться, чтобы вызвать уважение и доверие этих людей, ведь они видели в нем лишь очередное увлечение царицы. Но ничего, это не самое сложное из того, что ему уже приходилось делать. Потому, весьма снисходительно отреагировав на недоверие советников, он с достоинством кивнул в знак приветствия, а в улыбке его бегло проскользнула тень превосходства.

Гл. 32. Если бежать некуда и незачем, то можно не бежать

Огненным дождем рассыпались волосы Зарины по груди кхана, обдавая его горько-сладким ароматом пачули. Голова наложницы покоилась на его плече, кончики пальцев нежно щекотали его руку, а губы ласково касались ладони.

– Мой милый, – шептала она, – мой Кхан, рядом с тобой я обо всем забываю. Моя вселенная, мое солнце и небо – это все ты!

Элимер, казалось, совсем ее не слышал, рассеянно изучая потолок. Зарина, заметив это, заметно погрустнела.

– Господин души моей, ты совсем обо мне забыл. Почему? – спросила девушка, вызвав наконец ответную реакцию Элимера, который отвлекся от созерцания потолка и перевел взгляд на любовницу. Впрочем, ничего ей не ответил, и Зарина, помолчав, продолжила.

– Вот уже три месяца прошло, но за это время ты лишь второй раз осчастливил меня встречей. Кажется, все твои помыслы лишь о дикарке…

– Она теперь не дикарка, – прервал ее кхан, поднялся с ложа и направился к брошенной в углу одежде. – Она – Великая Кханне. Госпожа для всех. И для тебя тоже, если ты забыла.

Зарина порывисто вскочила на кровати, глаза ее полыхнули яростью.

– Госпожа?! – прошипела она. – Какая-то дикарка? Если бы твоей женой стала женщина с благородной кровью, я бы поняла. Но айсадка?! Да с тем же успехом кханне могла бы стать и я!

Элимер воззрился на любовницу в изумлении: она выражает недовольство? Сколько он помнил, никогда ранее она себе такого не позволяла.

Однако в следующий момент он рассмеялся:

– Зарина, Зарина! О чем ты говоришь?! Ты – и кханне?! Не смеши, – и закончил уже серьезно. – Что касается Шейры, то нравится тебе это или нет, но она моя жена и твоя повелительница.

– А я для тебя тогда кто?! – в голосе девушки проявились истерические нотки, что снова вызвало у Элимера неудовольствие, и он холодно произнес:

– Думаю, ты сама знаешь ответ.

– Да, знаю! – воскликнула в слезах Зарина. – Служанка, пригодная лишь для того, чтобы ублажать Великого Кхана!

– Не стану тебя переубеждать, – голос его стал еще холоднее, но Зарина не обратила на это внимания. – Но если тебя это не устраивает, так ты не в плену. Можешь хоть завтра возвращаться в Тилирон. Или обосноваться в Инзаре. Я приобрету для тебя дом, ты ни в чем не будешь нуждаться.

– Да что ты нашел в этой жалкой айсадке? – будто не заметив его слов, продолжила девушка.

Глаза Элимера опасно сверкнули.

– Как смеешь ты требовать от меня объяснений? – процедил он.