Грезы о любви
Шрифт:
— Поистине, нет пределу бесстыдства, — негромко, но и не тихо, так, чтобы услышали стоящие в отдалении друзья, произнесла Линэль, подходя к Нейлину. Тот хоть и был ликаном, но выглядел не жутко, а скорее жалко. В серых глазах плескалось восхищение пополам с испугом.
— Согласен, сестра. Кто бы мог подумать, что однажды своды нашего прекрасного дворца осквернятся присутствием ликана?
— Ликана? Это? — Линэль холодно рассмеялась.
Нейлин ничего не ответил, лишь побледнел, отчего волчьи черты проступили еще четче на его по-эльфийски прекрасном лице.
— Да, неудачный термин, — согласился Лидэль под смешки окружающих
— Но даже нам сложно придумать, как назвать его.
— Мне в голову приходят лишь эпитеты: недопустимо, невозможно, неприлично.
— О да, но что же делать бедным принцам и принцессам, леди и лордам, если к ним на бал привели…
— Щенка?
— Слишком мило для этого чудовища.
— А для псины? — предложил Лидэль, даже не замечая улыбки Шаэль Виранэ и других девушек.
— Неплохо… для псины.
— Ваше высочество… — Нейлин все же решился заговорить.
— «Ваше высочество»? — с насмешливым презрением переспросил Лидэль. — Да ты недостоин не то что обращаться к эльфийской леди, а даже находиться рядом. Твое место, псина, на…
— Ваше высочества, развлекаетесь? — раздался позади знакомый голос.
Лидэль обернулся и встретился взглядом с глазами цвета топленых сливок. Линэль тоже посмотрела, кто же рискнул прервать их: такой наглостью в Листерэле не обладал никто, кроме их несносного старшего брата. Перед ними стояла Эстель — то, что она была зла, было видно любому — и Амелия. Их вторая кузина, дочь той самой Астеры Феланэ, что вышла замуж за человека и разбавила чистую эльфийскую кровь, внешне была красива: она была копией своей матери и тети. Водопад золотых волос, сапфировые глаза и потрясающая даже для эльфов красота. Пожалуй, она могла бы поспорить с самой Линэль и королевой, если бы не ее манеры. Амелия уже приезжала недавно в столицу, и близнецы успели убедиться, что их родственница донельзя вульгарна и груба.
Но сейчас она осталась в стороне от конфликта, даже отступила на назад, пропуская вперед настроенную на бой Эстель. Так как Лидэль медлил, ответила Линэль.
— Общаемся, — голос ее был не теплее северных льдов.
— Тогда вы не будете против, если мы присоединимся к вашему разговору, ваше высочество, — это был не вопрос, да и тон у Эстель был под стать принцессе.
— Не смеем отказать таким прекрасным леди, — внезапно учтиво ответил Лидэль и слегка склонил голову. — Мы как раз обсуждали с, кхм, лордом Миратэ разумность его появления на балу и первые впечатления от праздника.
— Сдается мне, что поведение некоторых, кхм, лордов может значительно умалить удовольствие от бала, — намек в словах Эстель заметил бы и полный идиот: бело-голубые глаза близнецов заледенели, превратившись в два кусочка льда. — Так что визит, и вправду, может стать неразумным.
— Есть личности, которым здесь не место, — потеряв всякое терпение, отчеканил Лидэль, а Линэль добавила с презрением: — Те, кто одним своим присутствием позорят свой род.
— Не поспорить, есть и такие, — дерзко заметила кузина, причем так выразительно посмотрела на принца с принцессой, что становилось ясно, кого она имеет в виду. — Поэтому позвольте мне избавить вас от нашего общества. Пойдемте, Нейлин, Амелия.
После такого позора — им посмели перечить на глазах у подданных — у леди Рисанэ не было шансов, даже не оставивший
— Леди Феланэ, леди Рисанэ, светлого вам дня, — раздался за спинами дерзких кузин голос Лоренса.
«Нет!» — с досадой подумал Лидэль.
Балом Лоренс начал наслаждаться еще за месяц до его начала. Он никогда не показывал своего удовольствия от чужого внимания, как Лидэль и Линэль, но ему тоже нравилось быть принцем. Нет, быть кронпринцем. Они все, все подданные, начиная с самого знатного лорда и заканчивая самым неприметным слугой, кланялись ему. Он был их будущим правителем, сыном их короля. Он был тем, от решения кого зависели их жизни. Он любил отца и не желал ему смерти, но ощущение и понимание власти пьянило. Тем более оно было заслужено, ведь он был лучшим. Кто бы еще заметил и вычислил предателя? Даже отец оказался слеп, а он, Лоренс, кронпринц, нашел! Оставалось, правда, понять, кто конкретно является предателем, но он считал, что это лишь вопрос времени, а потом продавшего свое королевство эльфа казнят, а Лоренс в очередной раз докажет всем, что он самый умный. Разве нет?
Он улыбнулся своему отражению — как всегда, сдержанно — и отправился в зал, где вот-вот должно было начаться торжество. Первую половину вечера он благосклонно принимал поздравления, танцевал с юными эльфийскими леди и успел даже перекинуться парой слов с отцом — тот, как обычно, был недоволен балом и предпочитал стоять где-нибудь в стороне и обсуждать дела с подданными. После этого Лоренс все же вспомнил о своих обязанностях — что поделаешь, даже кронпринц не может спокойно отпраздновать свое совершеннолетие — и отправился на поиски Нареля Миратэ. Он не особо интересовал его, по правде говоря, кронпринц в душе даже презирал его за то, что он прижил ребенка от ликанши — это же надо было так низко пасть! Но сейчас опальный северный лорд был нужен Лоренсу для дела. Нашел он его у одного из балконов, где Нарель Миратэ бросал потерянные взгляды на танцующую с сыном королеву. Интересно, он действительно думает, что никто не замечает тоски в его серо-зеленых глазах? На миг Лоренсу даже стало интересно, что нашла такая требовательная эльфийка, как Алеста, в таком простом и честном эльфе, как Нарель?
— Лорд Миратэ, светлого вечера.
— Ваше высочество, светлого вечера, — он глубоко поклонился кронпринцу. — Чем я могу вам помочь?
— Короткой беседой? Лорд Рисанэ рассказывал, как вы оборонялись последние два года. Не поведаете мне? Свет подсказывает мне, что я могу многое от вас узнать.
— Как пожелаете, ваше высочество.
Короткая беседа обернулась двухчасовым разговором, в процессе которого Лоренс профессионально выпотрошил (исключительно фигурально) лорда Миратэ, вызнав у него все о северной границе и произошедшем на ней за последние два года.
Сегодня Свет явно благоволил кронпринцу: как только он закончил разговаривать с Миратэ, к ним подошла Эстель. Распрощавшись с лордом Нарелем, он увел леди Рисанэ на один из балконов. Уединением это сложно было назвать — проходы были достаточно широкие и занавешены лишь тонким прозрачным тюлем, через который весь зал видел, что происходит на балконе. Эстель явно не понравилось столь стремительное передвижение кронпринца, но ему было не до реверансов. Это Лидэль любил ухаживать за девушками, а Лоренс считал все это лишним: он кронпринц, это за ним должны бегать.