Хенемет-Амон
Шрифт:
«Храм Бастет».
Взгляд мулата скользнул вправо и остановился на лавке торговца пивом, фруктами и зеленью. Она располагалась недалеко от шатра продавца писчих материалов. Недолго думая, Саргон направил верблюда туда и остановился в нескольких шагах от цели.
– Не слезай, дабы не потеряться, – попросил он Джехутихотепа.
– Ага. Здесь людей, как фиников в кадке. Посижу тут, – заверил его паренек, осматривая площадь, кишащую народом.
– Точно, – мулат спрыгнул на землю.
– Но помни, ты обещал мне пиво!
– Ага, – Саргон
Тот закивал:
– Как раз такое я и люблю!
Завидев крепкого мулата, торговец тут же защебетал аки белая трясогузка, собираясь продать сразу все, что только можно найти под крышей его большого шатра. Однако Саргон решительным жестом прервал все его попытки. Вглядевшись в суровое и непроницаемое лицо покупателя, хозяин лавки понял, что обычные увещевания здесь не помогут. Они разобьются об эту маску, как вода о скалы. Сдавшись, торговец поинтересовался, что нужно благородному мужу. Саргон попросил восемь ячменных лепешек, четыре кувшина медового пива и два пучка зеленого лука.
«У нас еще остались перепелки, которыми угостил Саптах. Так, что до Хазеты должно хватить».
Попросив уложить товары в тюк, Саргон отвел взгляд и невольно посмотрел в сторону храма. В голове промелькнула одна мысль…
– За тюк придется немного доплатить, – донесся до него голос продавца.
– Вот, – Саргон протянул несколько медяков.
– Пожалуйста!
Расплатившись и поблагодарив, мулат вернулся к Минхотепу и водрузил на него новую суму. Верблюд недовольно заурчал.
– Знаю, знаю, – извинился Саргон, – в Хазете отдохнешь.
– Мы отправляемся в Хазету? – спросил Джехутихотеп.
– Да, – Саргон сел рядом, – только в храм заедем.
– В храм? – удивленно переспросил паренек. – А зачем?
– Хочу доложить об убийстве кошки и богохульном техену.
– Правое дело, – живо согласился Джехутихотеп, – и почему мне самому эта мысль в голову не пришла?
– Не все сразу, – улыбнувшись, молвил мулат, – не все сразу.
Корабль пустыни медленно стал пересекать площадь, аккуратно лавируя между людьми. Некоторые с опаской смотрели на верблюда, но Минхотеп был абсолютно равнодушен к снующим прохожим. Все его внимание привлекла кормушка с сеном и лохань воды, стоявшие возле невысокой кирпичной стены, которая огораживала земли храма. У входа несли стражу два меджая. Обитые бронзой щиты и наконечники копий ярко блестели в лучах солнца. На поясе у каждого виднелся хопеш. Под кожаным доспехом угадывались мускулистые тела. Головы покрывал белый немес[7] с красными полосами. Пытливые глаза на суровых и загорелых лицах внимательно следили за приближающимся верблюдом.
– Я быстро, – заверил Саргон, спешиваясь.
– Ага. А Минхотеп пока перекусит. Да?
Верблюд фыркнул и подошел к кормушке с сеном.
– Что тебе нужно? – сурово поинтересовался один из меджаев. – Хочешь вознести молитвы Бастет? Сейчас не время для посещения…
– В пригороде убили кошку, – прервал его мулат.
Стражник вскинул брови:
– Откуда тебе это известно?
– Хозяин рассказал.
– И кто твой хозяин? – встрял в диалог второй меджай.
Саргон
– Хозяин кошки. Я человек свободный.
– Что же хозяин кошки сам не пришел? – поинтересовался первый.
– Убит горем утраты, – пояснил мулат.
– Хм, – задумался меджай.
– И у него не было денег на погребение, – добавил Саргон.
– Не было? – вновь встрял второй. – А сейчас появились чтоль?
Мулата начинал раздражать этот самоуверенный гусь:
– Я дал ему один дебен.
– Какой ты у нас добрячок, – ехидно ухмыльнулся тот.
Саргон сжал губы в тонкую линию. В глубине души возникло желание съездить по роже этому петуху, чтобы стереть в прах его мерзкую улыбочку.
– Помолчи, Нефернен, – задумчиво произнес его товарищ.
Мулат едва сдержал ироничную усмешку.
«Нефернен… просто идеальное имечко для такого типа[8]».
– Кто хозяин той кошки? – спросил меджай.
– Крестьянин Сененмен.
– Он сообщил, кто убил его животное?
– Да, некий техену на колеснице, обитой медью с патиной.
– Техену на старой колеснице, – медленно повторил меджай.
Мулат кивнул.
– Не видал такую, – подал голос Нефернен, – хотя торчу тут с самого утра. А дорога через Пер-Бастет всего одна. Техену, или какой другой хмырь, не проехал бы мимо незамеченым.
– Я заступил недавно, – поправил меджай, – говоришь, ты никого не видел? – повернулся он к товарищу.
– Вообще никого, – покачал головой тот.
– Может, Сененмен что-то напутал? Всякое могло приключиться. Жара, горе утраты.
– Не уверен, – возразил Саргон, – он хоть и выглядел плохо, но разум его был ясен.
– Тебе-то откуда знать, добрячок? – опять встрял Нефернен. – Ты лекарь что ли?
– Помолчи, – спокойно оборвал его меджай, а затем обратился к мулату, – мы займемся этим и сообщим жрецам. Убийство священного животного на землях богини Бастет не останется безнаказанным.
Саргон слегка поклонился:
– Благодарю, достойные мужи.
Меджай улыбнулся:
– Да осветит Ра твой путь.
Вернувшись к верблюду, мулат вскочил на Минхотепа, который уже прилично поубавил содержимое местной кормушки.
– Что они сказали? – спросил Джехутихотеп.
– Сказали, что разберутся, – неуверенно ответил Саргон.
– Мне не понравился вон тот, слева, – шепотом произнес мальчуган, взглядом указывая на Нефернена.
– Точно, – согласился мулат, выводя верблюда на дорогу, ведущую с рынка, – мне тоже.
– Он напомнил наставника моей сестры, – добавил Джехутихотеп, – такой же скользкий и хитрый.
– Правда? Он был и твоим наставником?
– Нет, – вздохнул паренек, – меня воспитывал опытный воин былых сражений.
– Так вот почему ты такой храбрый, – подметил мулат.
Они проехали вдоль стены храма Бастет и свернули по дороге на восток, ведущую из города. Шум и гам местного рынка стал понемногу стихать. По правую сторону по-прежнему возвышались стены святилища из красного гранита. По левую – роскошные двухэтажные виллы вельмож с раскидистыми садами и колоннами, по которым вились виноградные лозы.