Хождение Восвояси

Багдерина Светлана Анатольевна

Взмах крыльев, быстрый набор высоты, манёвр, мысль-молния – и в следующий миг на голову ничего не подозревающего колдуна обрушились три с половиной тонны слона.

Про девушек, вынужденных спать до свадьбы (или после? или вместо?) на матрасе из гороха (или фасоли? или орехов?) Серафима читала в далёком детстве. История помнилась плохо, кроме того, что вроде бы должна была девица нащупать спиной (или не спиной?) то ли червивую горошину, то ли грецкий орех среди кокосовых, а если не нащупывала, то король приказывал ее казнить и на следующую ночь привести другую. Более странного способа переборки кухонных

запасов Сенька не представляла ни тогда, ни теперь, но сейчас она, по крайней мере, целиком и полностью поняла чувства тех девиц. Где? Что? В каком состоянии? И самый главный вопрос: если горошина с червоточиной отыщется, что делать дальше?

Чувствуя, что сломала как минимум все ноги, а как максимум – всё, к чему эти ноги крепятся, но из-за шока не пока ощущая боли, она пыталась понять, что с колдуном. Вроде, под ней ничего не шевелилось – но и не выпячивалось. Значило ли это, что слоновья жировая прослойка скрадывала все неровности меньше другого слона, или что она расплющила гада в блин, или что ее план – дурацкий, но единственный, пошёл прахом и колдун просто куда-то подевался? Встать и даже пошевелиться она не могла, и поэтому оставалось лежать, подогнув ноги по-кошачьи – даже не знала, что у слонов они так складываются! – и ждать. В это время дети, ошарашенно не выпуская из вида гиганта джунглей, словно ждали, что он вот-вот отрастит крылья и полетит, торопливо освободили связанного мальчика и попятились во мрак.

Куда они побегут? Как успехи у Агафона? Огромные уши-лопухи слона шевельнулись, улавливая новые шумы. Крики… треск огня… редкий грохот рушащихся домов… Есть! Взрывы! Или это просто гром? Тучи собирались, когда они подъезжали к городу… Нет, это Агафон! Должен быть! Обязан!.. Вот если бы они сообразили бежать на шум… Как им сказать? Конечно, она могла бы превратиться в человека, но не была уверена, что от спохватившейся, считающей, что кое-кто ей задолжал, боли сможет говорить. Ну и если колдун еще не додавлен, и надо всего лишь немного полежать…

Боль, очнувшись от шока, приподняла голову и тихо простонала – отчего-то ее голосом. Дети, почти скрывшиеся за разваленной стеной, остановились.

– Он страдает! – донёсся до ее слуха незнакомый голосок.

Вырвав руку из руки Ярика, к ней побежала девочка в розовом.

– Синиока, вернись! – не очень убеждённо окликнул Ярослав, но уже в следующую секунду с облегчением мчался за подружкой – или к пострадавшему слону, как хотел давно?

– Яр!..

– Ори!..

Замечательно… Вместо того, чтобы уносить ноги, неважно, куда, главное – отсюда, они все возвращаются! Ну кабуча же твоя тягуча!..

Серафима скрипнула зубами – но теперь больше от досады, чем от боли. И чего не смогло ей смолчаться еще хоть полминуты?! И еще одна мысль пришла, отсекая путь к превращению в человека. Если они увидят, что слон – это она, то точно никуда не уйдут. И если вамаясьский колдун еще живой…

– Слоник-сан?.. – чумазая девочка в грязном рваном розовом халатике – Синиока – опустилась перед ней на колени и со слезами заглянула в полуприкрытые глаза. – Вам плохо?

– Чем мы можем ему помочь, как ты думаешь? – подоспел Яр.

– Вы раздавили Таракану, слоник-сан, и нам теперь с вами вовек не рассчитаться! – пролепетала девочка, кланяясь.

Раздавила таракана?..

Это уже бред начался? Или глухота? Или… тупота?..

– Яр, Синя, вы болваны! – яростно взмахнув сжатыми кулаками, прошипела подоспевшая Лёлька. – Конечно, ему плохо, он же с неба свалился! Но вы подумали, чем мы ему поможем?! С собой возьмём?! Хобот перевяжем?!

Хобот! Как она не подумала!

Приподняв голову, на что спина и даже придавленные животом ноги отозвались слепящей агонией, царевна вытянула хобот, с трудом ухватила им обломок какой-то жерди и принялась чертить на горелой земле слова.

– Смотри, он учёный! Домашний! – восторг на лице вамаясьского мальчика мешался с состраданием. – Он что-то рисует!

– Он что-то пишет! – воскликнул Ярик.

– По-лукоморски?!.. – опешила Лёлька.

Но Ярослав, не вдаваясь в особенности учебной программы выпавшего в виде осадков слона, уже громко читал появляющиеся из-под неуклюжей, норовящей выскользнуть палки, слова: "Бгте к стне. Где зррывы. Тм пом…"

Палка под неловким нажимом хрустнула и сломалась. Серафима опустила голову, зажмурилась и стиснула зубы. Только не стонать. По крайней мере, пока они не уйдут.

– Слон написал "Бегите к стене! Где взрывы! Там помощь!" – захлопал в ладоши Ярик. – Там будет кто-то, кто сумеет ему помочь!

– Скорее туда! – воскликнул вамаясьский мальчик.

– Слоник-сан, потерпите, пожалуйста! Мы сейчас вернёмся! – выкрикнула Синиока уже на бегу.

– Мы обязательно вернёмся!

– Не вздумайте! – прохрипела она, убедившись, что умчавшиеся дети ее не услышат, выдохнула, не в силах больше соображать.

Единственное, о чем она могла теперь думать, что занимало все ее мысли, чувства, включая с десяток еще не открытых и, самое главное, нервные окончания – это боль. Ноги, еще ноги, спина, рёбра – всё, точно пропущенное через мясорубку до самой малой косточки, превратилось в один безразмерный очаг боли, разгорающийся всё сильнее и сильнее, когда казалось, что дальше уже некуда, лишающий рассудка и воли. Вот поистине слоновая порция… У человека, наверное, меньше болело бы… У киски боли, у собачки боли… у мышки… У всех кости… кос…ти… Кости!..

Не понимая, верно она рассуждает или нет, Серафима отдала приказ кольцу – и на месте слона остался лежать осьминог с неестественно вывернутыми щупальцами. Боль пропала вместе с костями. От неожиданного облегчения царевна с последним стоном растянулась во весь рост на обугленной земле и замерла. Непонятная бело-алая, брызжущая каплями и искрами света штуковина, бестолково дрейфовавшая над землей, уплыла куда-то к руинам, унося почти единственный свет в округе, и измученному зрению – осьминожьему теперь, но в реальности всё еще совиному, стало блаженно-темно.

Спокойно. Теперь можно и подумать. Значит, так. Дети побежали к стене. Самое умное, что она может сейчас сделать – ползти за ними: превращаться в кого-нибудь более продвинутого на пути костяной эволюции она опасалась. Догнать их, дождаться Агафона – и прочь. Конечно, хотелось бы камня на камне не оставить от этого рассадника похитителей детей, но кто-то, кажется, уже постарался до нее. Программа-максимум – добить Вечного – пока представлялась невыполнимой из-за отсутствия объекта добивания – и возможностей. Значит…