Хождение Восвояси

Багдерина Светлана Анатольевна

Сколько перерыв этот длился, было неясно, но когда ощущения Серафимы включились снова, всё уже утряслось, по крайней мере, в буквальном смысле. Понимая, что в их положении отсутствие падающих и взлетающих предметов и сохранение начального объема и формы – уже хорошо, она распахнула глаза, готовая ко всему остальному – и ахнула.

Оказывается, не ко всему.

Стен вокруг не было. Не было потолка, не было скалы, окружавшей место их отчаянной битвы, даже пол, казалось, взял выходной. Вокруг оставалось

только сияние, мягкое, но ослепительное.

Что случилось? Где они? Гора вместе с мастерской улетела на юг, а они выпали по дороге на какой-нибудь пляж? Или… умерли? И оказались в царстве добрых духов, которое заслужили, скорее всего, но если даже по ошибке, пока смуту устраивать не будем, потому что тепло, светло и мухи не кусают, правда, заняться нечем, если не считать занятием…

Кто-то ткнул ее в бок чем-то твёрдым и тупым и она, недовольная прерыванием своих посмертных рассуждений, сердито приподнялась.

– Что там?

Оказалось, это была голова Агафона. Его премудрие, кряхтя и пыхтя, выбирался из-под кучи неидентифицируемых обломков – помятый, подпалённый, но в остальном практически как новый.

– Это что еще за чешуя? – хмуро присоединился он к ее медитации со своими подозрениями.

– Это не чешуя, это шерсть, – прозвучал голос, такой же мягкий, как свет.

– Ч-чего?.. – с умным видом уточнила царевна.

Сияние дрогнуло, потёкло – и они снова оказались в вернувшейся на старое место мастерской Извечного. А рядом с ними встало, грациозно отряхиваясь и сияя коротким серебристым мехом, чудо невиданное, диво неслыханное.

– Я – Лун. Лунный дракон.

– Ты – дракон?.. – свела брови Сенька, вспоминая попадавшиеся ей изображения местных представителей этого вида. Где длинное тело с гребнем по хребту, аллигаторское рыло, короткие лапки? Чешуя, наконец? У этого зверя, размером не меньше Змиулании, имелась короткая морда, выпуклый лоб, украшенный парой витых обсидиановых рогов, похожее на кошачье тело с длинными когтистыми лапами гигантского сокола, огромные птичьи крылья, раздвоенный пушистый хвост с пучками розоватых перьев на концах – и малиновые глаза, смотревшие на них с мудростью и лукавством.

– Лунный.

Но едва Серафима собралась поделиться с собеседником ценными соображениями из области сравнительной криптозоологии, как из провала в стене выскочило четверо грязных оборванных демонят. Двое из них кинулись к ней с истошными воплями:

– Мама!!!

– Мамочка!!!

– Лёрик!.. – только и успела выговорить Сенька, как орущие, размахивающие руками и подпрыгивающие Ивановичи налетели на нее, сшибли, повалили на пол и заключили в объятья.

– Мамочка! Ты живая!

– Я знала!

– Мы знали!

– Мы вас ждали!!!

– Ты не плачь, мамочка, мы тоже живые!

– А то Ярка

сейчас разревётся!

– Чья бы корова мычала!

– Мамочка…

Через несколько минут, когда объятья и слёзы немного утихли и царевна смогла поднять голову, она увидела скромно скучившихся поодаль Иванушку, Агафона, двух неизвестных – или известных? – детей и Луна.

– Мам, познакомься! – Ярик вскочил, схватил ее за руку и потянул вставать. – Это наши друзья! Шино Синиока…

– …и Мажору! – перебила его княжна. – Они брат и сестра!

– Они помогали нам!

– Если бы не они…

– Радость от нашего знакомства озарила наш день, – учтиво поклонился, сложив перед грудью руки лодочкой, демонёнок повыше.

– Да пребудет с вами ясноликая Мимасита! – скопировал его позу маленький демонёнок.

– А это – Тихон! На треть! – Лёлька гордо ткнула пальцем в дракона. – Он – амулет! Он сначала лягушкой был…

– …а потом шариком стал – когда на Гром напал! – радостно перебил сестру Ярик, внося, с его точки зрения, дополнительную ясность в вопрос.

– А Гром они достали из сундука!

– А сундук был в пещере!

– А пещера в горе!

– А гора в саду!

– А сад…

– В яйце? – осторожно предположила царевна со слегка остановившимся взглядом.

– Во дворце!

– То есть в городе!

– Это он вас с дядей Агафоном вылечил!

– Вылечил?!..

Последние события нахлынули во всех подробностях – медицинских и прочих.

– А где таракан… то есть Таракану?!

Лун, наблюдавший за воссоединением семьи, чуть склонив голову, виновато потупился:

– Это моя вина. Когда я возродился, то не заметил… и наступил. Но от него на память осталось… вот!

Передняя лапа поднялась, и все увидели, как на кончике когтя что-то блеснуло.

– Это не от него на память, – усмехнулась царевна, бережно сняла золотое кольцо с прозрачным сиреневым камушком, окружённым теперь ободком из одних только белых эмалевых треугольничков, и надела на палец.

– Но это был, насколько я успел рассмотреть, довольно большой таракан, – задумчиво покачал головой Иван.

– Я спросонья всегда такой рассеянный… такой рассеянный… – убито вздохнул Лун.

– Таракану – тараканья смерть! – сурово насупилась Лёлька, готовая защищать дракона от нападок – но не пришлось. Других мнений в компании не обнаружилось. Зато началось время вопросов.

– Может, мне тут кто-нибудь объяснит про амулет, про дракона, про что всё-таки случилось, когда нас припёрли к стенке во всех смыслах этого выражения, и про куда подевался наш рукокрылый компаньон? – спросил его премудрие. – Ну и про будут нас сейчас бить или величать. Я, как лицо, которому грозит непосредственное вовлечение в процесс…