Хозяйка расцветающего поместья
Шрифт:
— Это утешает, — хмыкнула я. Заставила себя поднять глаза и встретиться с внимательным взглядом мужа. — Ты ведь будешь рядом?
— Я буду рядом, что бы ни случилось, — негромко и очень серьезно ответил он. — Но, если ты согласилась только для того, чтобы мне было приятно, а на самом деле не можешь решиться…
— Нет. Марья рассказала мне, но я не помню. — Я снова улыбнулась, сама не зная, кого хочу приободрить, его или себя. — В конце концов, кто сильнее — я или страх?
Виктор улыбнулся
— Дай ей.
Я протянула кобыле лакомство на раскрытой ладони. Звездочка взяла его неторопливо, с достоинством, сквозь тонкую кожу перчатки я ощутила ее горячее дыхание.
Серый конь обиженно заржал. Виктор рассмеялся, подошел к нему, протянул морковь.
— Вот ведь ревнивец. Держи.
Он потрепал коня по шее, снова вернулся ко мне.
— Готова?
Я кивнула. Пока голова лихорадочно соображала, как же взобраться на это здоровенное создание, одна рука словно сама собой мягко взяла поводья и, не натягивая их, уперлась в луку седла, вторая подхватила подол. Виктор, чуть нагнувшись, подставил скрещенные ладони, я оперлась о его плечо, ступила в подставленные руки и, сама не поняв как, оказалась в седле.
Наставления свекрови были излишни: тело само знало, как устроиться. И не так уж неустойчиво дамское седло, если сесть в нем как полагается.
Вот только стоило мне глянуть вниз, как захотелось закричать «Снимите меня отсюда»!
Кобылка, будто чувствуя мое волнение, переступила ногами.
«Чем меньше ты уверена в себе, тем больше они себе позволяют», — вспомнилось мне. И вовсе незачем смотреть на землю, падать туда я не собираюсь.
Виктор взлетел в седло.
— Все хорошо?
— Да. — Я улыбнулась ему, подбирая поводья.
Спина прямая, смотреть перед собой… получалось как раз между ушей лошади. Вот и ладно.
Муж послал коня вперед. Я тронула лошадь левой ногой, одновременно едва касаясь правого бока тросточкой. Звездочка послушно зашагала. Мы выехали за ворота.
Поначалу я боялась пошевелиться, но лошадь несла меня плавно, и постепенно напряжение отпустило. Тело само знало, как следовать движениям лошади. Виктор ехал справа от меня, так близко, что при желании мы могли бы взяться за руки, и это тоже успокаивало.
Солнце пригревало почти как летом, но холодный ветерок, пробегавший по лесу, напоминал, что еще и весна толком не развернулась. Березы покрылись зеленой дымкой — надо же, только вчера мне приносили ветки, где проклюнувшихся почек, негодных для мази, было совсем немного.
— Как быстро все меняется, — не удержалась я.
— Да. — Муж, полуприкрыв глаза, подставил лицо ветру. — Еще немного — и все зазеленеет вовсю. Люблю это время, когда листья совсем молодые и пыль на них еще не легла. Весь мир
Он снова посмотрел на меня.
— Не представляешь, как я рад, что ты справилась со своей боязнью лошадей. Теперь мы сможем выезжать вместе.
— Хорошо не помнить своих страхов, — улыбнулась в ответ я. — Обязательно будем выезжать.
Пока у свекрови не прошло обострение и ей нужна моя помощь, будет лучше, если я поживу с ней. А потом, если большую часть забот о саде и огороде передать наемным рабочим, мне тоже понадобится «моцион», так почему бы и не прогулки с мужем?
— Смотри! — Виктор указал в сторону.
На толстой ветке дуба сидела белка, еще серая, не перелинявшая до конца. Только мордочка и лапки, в которых она держала что-то маленькое, уже порыжели.
— Наверное, подобрала прошлогодний желудь, — предположил муж.
Белка ловко очистила желудь от шкурки и вгрызлась в мякоть. На всадников она не обращала совершенно никакого внимания.
Мы выехали из леса на большак. Подсохшая дорога выглядела широкой и ровной. Звездочка будто поняла, что я освоилась в седле, прибавила шагу.
— Перейдем на рысь? — предложил Виктор.
Я заколебалась, и он добавил:
— У Звездочки очень ровный бег. На ней будто не скачешь, а плывешь.
Сердце екнуло. Но не могу же я везде ездить шагом?
— Давай попробуем, — согласилась я, готовая, чуть что, затормозить… в смысле, придержать лошадь.
Но Звездочка действительно несла меня легко и плавно. Да и мое тело помнило, как держать равновесие, двигаясь в такт лошади.
Когда мы снова перешли на шаг, я потянулась, не выпуская поводьев: с непривычки чувствовалась поясница.
— Совсем недолго осталось, — сказал Виктор, заметив это движение. — В усадьбе спешишься, разомнешься. Если хочешь, можем отдохнуть там до вечера.
— Посмотрим, — пожала плечами я.
Пока я чувствовала себя хорошо и даже не слишком устала. Но незачем торопиться и что-то решать прямо сейчас.
Виктор кивнул. Вгляделся вперед. По дороге навстречу нам двигалась одинокая фигура, судя по одежде — барин.
— Евгений Петрович, — узнала я, когда мы подъехали чуть ближе. — Что он тут бродит один?
— Следует собственным советам о пользе пеших прогулок? — предположил муж.
— Пусть гуляет где хочет, только подальше от моего дома, — проворчала я.
Мы продолжали двигаться навстречу друг другу. Я натянула на лицо вежливую улыбку, дожидаясь, когда мы окажемся достаточно близко, чтобы поприветствовать: не стоило быть демонстративно грубой. Доктор достал из-под плаща табакерку, замедлил шаг, открывая крышку. Солнечный луч отразился от полированного серебра ослепительной вспышкой.