Хозяйка расцветающего поместья
Шрифт:
Щуплый Федька подхватил пострадавшего под руку.
— До завтра ты не работаешь, — сказала я. — В дом пока не ходи, посиди на воздухе, продышись как следует. Чая выпей крепкого, он стимулирует… улучшает дыхание.
— Откуда ж у меня чай? — растерялся Митька.
— Тогда просто посиди пока. Только смотри не мерзни. И тебе, Федор, до завтра день отдыха. За смелость. Ступайте.
— Оплату получите и за эти дни, — вмешался Виктор. — А падаль в колодце так и осталась, — задумчиво сказал он, проводив
Он опять склонился над срубом, создал шар света. Волна холода понеслась вниз, я даже поежилась.
— Вот так, — удовлетворенно выпрямился он. — За время, пока мужики совещаются, не растает. А там и вытащить будет проще.
Виктор помедлил, стоя над колодцем. Я прямо-таки физически ощущала его напряжение, пока он подбирал слова.
— Пойду сделаю чай для пострадавшего, — попыталась улизнуть я. — Только надо развести самовар и…
— Пойдем вместе, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Тебе все равно понадобится моя помощь.
— Я в состоянии вскипятить воду в самоваре, — все же попыталась я избежать разговора, который вряд ли будет приятным.
— И принести воды из реки? — приподнял бровь Виктор.
Я охнула: в самом деле! Работники, наверное, принесли воду с собой, но в доме ее точно не было.
— Пойдем. — Муж подхватил меня под локоть, увлекая к дому.
— Но ты же сам сказал… — не слишком убедительно начала я.
— Пойдем, — повторил Виктор.
Когда я начала открывать висящий на двери замок, руки дрожали. Муж молча вынул из моих пальцев ключ, пропустил меня в дом, повел в кухню. Так же молча усадил меня за стол, сам снял с полки кастрюльку. Колыхнулась магия, с пальцев мужа посыпался снег.
— Истощишься! — вскинулась я.
— Ерунда. Сам же чаем и отопьюсь. У тебя ведь найдется для меня мед? — улыбнулся он.
— Найдется, — кивнула я. — И вообще, ты здесь не гость…
Он снова улыбнулся. Снег, падая в кастрюльку, тут же таял, оставляя воду.
— Много так не сотворишь, но на три чашки хватит, — сказал Виктор.
Я кивнула. Мы оба тянули время, не торопясь переходить к важному разговору.
— Я думаю, как быстро пойдут слухи, что молодая княгиня оживляет мертвых поцелуем, — сказал он наконец.
— Это не поцелуй! И я же объяснила!
— Объяснила, — согласился муж. — И я подтвердил. Но захотят ли понять крестьяне? Люди верят в то, во что хотят верить. Особенно если речь идет о чуде.
— Не было никакого чуда. Обычные знания.
— Обычные, — Виктор выделил голосом это слово, — знания.
Я промолчала. Он, видимо, не ждал моего ответа.
— Я слышал о дыхательных мехах, которые продают в столичных аптеках. Помнишь, я рассказывал про полкового доктора, о котором очень хорошо отзывался мой приятель?
—
— Да. Он утверждал — по крайней мере, так рассказывал тот мой знакомый, — что дыхательные мехи бесполезны и даже вредны, потому что разрывают легкие. Поэтому, если нужно заставить человека дышать, лучше ритмично сжимать ему грудь или живот. — Виктор посмотрел мне в глаза. — Но я ни разу не слышал, чтобы человеку вдували воздух в легкие во время поцелуя.
— Это был не поцелуй! — взвилась я. — Мне что, нужно было стоять и ждать, пока человек умрет?
— Я понял. Но со стороны это выглядело именно как поцелуй сквозь платок.
Я ругнулась себе под нос. Муж продолжал:
— И я верю, что ты не имела в мыслях ничего дурного, только спасти жизнь — как и с тем парнем, про которого уже болтают. Но почему ты не сомневалась, что этот способ может спасти жизнь? Ты говоришь «знания» — но откуда у тебя взялись эти знания?
— После болезни… — начала было я.
— Настя. — Виктор отставил кастрюльку, наполненную водой. — Обычно после болезни люди забывают то, что уже знали, а не узнают что-то новое.
— Так я и забыла.
— И не обретают уверенность в действиях, которые раньше были неизвестны и ему самому.
— Я не могу этого объяснить! — На глаза навернулись слезы. — Я просто не знаю, как это случилось!
В самом деле не знаю. «Переселение душ» — констатация факта, но не объяснение.
Муж сел рядом, обнимая меня за плечи.
— Прости меня. Я не хотел доводить тебя до слез. Но…
— Я понимаю.
Я ткнулась лбом в его плечо. Несмотря ни на что, в его объятьях было тепло и уютно.
— Но ты очень изменилась, — продолжал Виктор. — Настолько, что мне кажется, будто я сейчас женат на совсем другой женщине. — Он хмыкнул. — У тебя случайно не было потерянной в детстве близняшки?
— С медицинским образованием? — улыбнулась я ему в тон.
— Женщин не допускают в университеты, — пожал плечами Виктор. — Так что ничем, кроме наития свыше, твои познания объяснить невозможно.
— Люди верят в то, во что хотят верить, — вернула я ему его же слова.
Он заглянул мне в глаза.
— Хотел бы я знать, во что мне верить, — тихо сказал он. — Я не требую объяснений. Матушке стало лучше благодаря твоим советам, и этого хватило бы, даже если бы я не любил тебя. Мои ребра зажили куда быстрее, чем обещал Иван Михайлович, и без медных опилок. Ожоги Анфисы, обморожения Петра. Эти два парня…
— Благословение. — Очень сложно было не отвести взгляд. — Такое быстрое исцеление — только из-за него. И, возможно, с благословением и связаны мои знания.
Или оно с ними, кто сейчас скажет. Почему дар появился только когда в этом теле оказалась я?