Идущие на смерть приветствуют тебя!
Шрифт:
Актрисы между тем уже изгибались, лежа на сцене и недвусмысленно шевелили бедрами, требуя, чтобы их партнеры как можно скорее удовлетворили их желания. Я сомневался, что спектакль окончится такой откровенной сценой, хотя, с другой стороны, почему бы и нет. До сих пор римляне отнюдь не показывали себя ханжами, которых смущает прилюдное совокупление.
Короче говоря, конечно же, ателлана закончилась сценой страстной и животной любви между актерами. Несколько раз они менялись между собой, а среди зрителей, надо признаться, тоже происходило много чего такого, что не стоит рассказывать
Я к тому времени, само собой, тоже уже достиг крайней степени возбуждения. Либерия поначалу сопротивлялась и не хотела, чтобы мы тоже занялись любовью, тем более, на глазах других зрителей, но я не отстал от нее.
— Ладно, ладно, — прошептала девушка, сдаваясь под моим напором. — Все равно мы в масках, кто же догадается? Тем более, мы до сих пор празднуем Либералии. Так что давай, иди ко мне.
Я развернул ее к себе, приподнял тунику, подсадил и вошел в нее, держа на весу за ягодицы. Мы так и остались стоять на месте, а стоящие рядом мужчины с завистью покосились на меня.
— Ох, давай, Ромул, делай это, — прошептала Либерия, прикрыв глаза, еле видные в прорези маски.
Мы занимались любовью еще несколько минут, в то время как женщины на сцене кричали от блаженства. Либерия не кричала, она просто едва слышно стонала, сжав губы, прислушиваясь к своим ощущениям. Я полагаю, после того, как она лишилась девственности, девушка теперь впервые начала получать удовольствие от секса.
Я же, несмотря на то, что вскоре у меня задрожали руки, поскольку держать ее и сохранять равновесие оказалось нелегкой задачей, тоже старался как можно дольше оттянуть пик своего удовольствия. Наконец, Либерия тоже затряслась от наслаждения и протяжно застонала мне в ухо, бессознательно пытаясь поцеловать меня, забыв о том, что она по-прежнему в маске. В это же мгновение я тоже извергся в нее фонтаном своей страсти.
Некоторое время мы так и продолжали стоять, держа друг друга в объятиях. Окружающие зрители то и дело поглядывали на нас. Может, они тоже хотели попробовать бутон моей партнерши? Ишь ты, даже не надейтесь.
— Все было просто великолепно, милая, — прошептал я Либерии и отпустил девушку, одновременно выйдя из нее.
— Ох, мне надо срочно привести себя в порядок, — прошептала она, сведя ноги вместе и стараясь вытереть подолом туники остатки нашей страсти у себя между ног. — Где здесь можно умыться?
— Пойдем, я отведу тебя, — сказал я и повел девушку между рядов.
На сцене между тем действие все еще продолжалось и актрисы кричали, а их партнеры взгромоздились на них сверху. Одна парочка, впрочем, занималась любовью, когда мужчина находился сзади. Он сыграл Маккуса-простака, но вопреки своей роли, оказался вовсе не промах.
Мы тем временем спустились с четвертого ряда на первый и прошли к сцене. Когда мы отошли сцену, навстречу вынырнул Хиларий. Он как раз, едва завел нас на территорию театра, отправился выполнять мое срочное поручение. Теперь, судя по тому, что он радостно улыбался, мое задание ему удалось успешно осуществить.
— Ну как, нашел ее? — спросил я.
Хиларий кивнул.
— И не только ее, а всех других, кого требовалось, император.
Я
— Отлично, пойдем.
Мы прошли за сцену. Хиларий на ходу оглянулся туда, где кричали актрисы, завистливо поцокал языком и провел меня за подмостки. Здесь за счет высокой деревянной ширмы, изображающей каменную стену башни получилось просторное помещение, где актеры переодевались, гримировались и отдыхали перед игрой.
Со сцены сюда отчетливо доносились страстные стоны. Либерия скрылась за другой ширмой с кувшином в руке, а со стороны сцены появилась женщина в маске лисы и с распущенными темными волосами.
Рядом с ней стояла женщина в белой тунике и с пепельными волосами. Приглядевшись, я узнал Вирсанию в женщине с маской лисы. Женщина с пепельными волосами подошла ко мне и поглядела мне в лицо. Ее пронзительный взор, казалось, проник сквозь маску и впился мне в голову.
— Здравствуй, человек, сидящий внутри другого человека, — сказала она хрипло.
В темном помещении было мало света и я видел, как тени играют на ее многочисленных морщинах на лице и крючковатом носе. Мне стало не по себе, хотя я старался держаться бодрячком.
Это что же получается, она намекает на то, что моя душа заняла тело Ромула Августула, вытеснив его прежнего владельца? Никто в этом мире не знал об этом, а она сходу догадалась?
— Я обычно предпочитаю находиться в другом человеке, только если он женского пола, — вежливо ответил я. — А вы и в самом деле потомственная прорицательница из рода Кумской Сивиллы?
Женщина продолжала пристально глядеть на меня. Затем вздохнула и ответила:
— Ты очень занятный человек. Двуликий. Надеешься, что тебя спасет твоя изворотливость. Ты берешь врагов хитростью, заманиваешь их в ловушки, как паук. Но это тебя не спасет. Тебя ждут большие, очень большие испытания. Берегись кинжала, что заточил близкий тебе человек. Он хочет вонзить его тебе в спину.
Если бы я не был пришельцем из будущего, когда вера в необъяснимое и сверхъестественное поколеблена научными знаниями, то наверняка поверил бы этой убедительной колдунье. Тем не менее, мне сейчас нельзя было расслабляться и поддаваться на чушь, которая сплошным потоком лилась из ее уст.
— Послушайте, милая кумушка, — прервал я странную женщину. — Разве Вирсания не объяснила вам, для чего мы здесь собрались? Прорицать надо вовсе не для меня, а для другого человека. Он сейчас будет здесь, с минуты на минуту.
Женщина усмехнулась, показав острые, будто намеренно заточенные зубы. На шее у нее висело ожерелье с костяными бусинами.
— Я знаю, для чего ты позвал меня сюда, двуликий человек. Ты хочешь узнать, от кого ребенок, которого носит его жена, от тебя или от него самого.
Я раздраженно покачал головой и посмотрел на Вирсанию. Разве она не объяснила глупой старухе, что от нее требуется? Неужели придется повторять?
— Послушайте, дорогая, — сказал я быстро, потому что Траян мог появиться в любое время. — От вас требуется совсем другое. Вы должны сказать ему так убедительно, как только можете, что это его ребенок. Не надо ничего придумывать. Разве вас не предупредили заранее?