Игра Канарейки

Solongoy

– Проваливай, – грубо бросил ему Ольгерд и пнул дверь ногой.

Как только та захлопнулась, жалобно задребезжав, руки атамана оторвались от стола и потянулись к завязкам рубахи на горле Канарейки.

Эльфка хотела попросить его не делать этого, но Ольгерд заткнул её поцелуем и стал быстро расшнуровывать горловину.

Канарейка уже готова была согласиться на что угодно, но вдруг резко вспомнила одну вещь, быстро дёрнулась назад. Атаман поймал её спину одной рукой, принялся драть шнуровку другой. Он был сильнее,

Канарейке было не выкрутиться.

Нет. Нельзя, чтобы он знал.

Эльфка попыталась дотянуться рукой до ножика, спрятанного под поясом юбки. Ольгерд отпустил шнуровку, перехватил локоть Канарейки, выхватил этот нож и замахнулся над эльфкой.

Упрямая рубаха сдалась перед острым лезвием.

Канарейка перестала сопротивляться. Он знал. Но откуда он знал?

Ольгерд отодвинул край рубахи в сторону, обнажая ключицу эльфки.

С секунду он смотрел на неё, потом аккуратно положил нож на стол и отошёл к окну. Опёрся спиной о подоконник, скрестил руки на груди.

– Это печать О’Дима.

Ещё никогда атаман не был так разочарован в том, что он прав. Он видел на ключице эльфки краешек странной формы шрама ещё тогда, когда выносил её на руках из пещеры. Тогда он не придал этому особого значения и заметил сходство со шрамом на лице ведьмака только сегодня, когда эти двое принесли ему Дом Борсоди.

Канарейка смотрела прямо на Ольгерда. Говорить что-либо не было надобности. Он и так всё знает.

– И что ты загадала?

– Тебя.

Это было не совсем так. Но было почти правдой.

Ольгерд молчал.

– Иметь дела с этим демоном очень опасно, – сказал он наконец, подошёл к двери и взялся за ручку. Замер так на пару секунд, добавил:– Иди. Тебя там ждут.

И вышел за дверь. Так просто.

Уж лучше бы он устроил истерику, накричал на неё, кидался чем-нибудь или ещё что.

Канарейка со злостью схватила нож, лежавший рядом с ней, со всей силы метнула его в противоположную стенку.

Четверть часа спустя Канарейка спустилась вниз с вещевым мешком на плече и лютней за спиной. Штаны всё-таки пришлось надеть, но колено перед этим она щедро намазала мазью и замотала бинтом. На поясе, как и всегда, было полно ножичков в потайных кармашках, кинжалы были закреплены на портупее. Плащ эльфка несла в руках.

По такому внешнему виду было довольно просто догадаться о том, что Канарейка собрана в дорогу. «Кабаны» молча выглядывали из-за кружек, перебрасывались взглядами. Атаман куда-то запропастился.

Завидев её ещё на лестнице, навстречу эльфке спрыгнул со скамьи гном в кожаном дорожном костюме и нелепом зелёном колпачке. Канарейка тускло улыбнулась, зашагала прямо к двери.

Гном догнал её уже на улице.

– Карина, канарейкино гузно, ты бы хоть поздоровалась! – прокартавил гном, схватив эльфку за полу плаща.

Канарейка резко развернулась к нему.

–

Я очень рада тебя видеть, – сказала она дрожащим голосом. Взяла гнома за руку и пожала её. Обычно довольно сварливый Биттергельд скривился, удивлённо глянул на лицо эльфки и даже как-то растерялся.

– Мне нужно ехать, – прошептала Канарейка.

– Я с тобой, – сказал Биттергельд. Он знал эльфку уже очень давно, но никогда не видел её такой. – Ты давно не приезжала, ушастая. Мы уже думали, сдохла.

Канарейка вывела из конюшни первого попавшегося коня, оставив в его стойле горсть золотых. Стала прилаживать сумку и лютню к седлу.

Биттергельд тем временем говорил много и грубо. Говорил про то, что они с Элихалем и Хаттори думали, что её уже нет в живых, что выяснили, где она находится от тех громил, которые заходили к эльфу-чудаку за одеждой. Много и громко ругался, сквернословил и картавил. Канарейка молчала.

Гном правда беспокоился, но скажи он это другими словами, было бы не так доходчиво, и оба это понимали.

– Бит, – прервала его она. – Я не могу больше здесь оставаться. Если едешь со мной, давай в седло. Поговорим в какой-нибудь корчме. Не здесь. Пожалуйста.

Гном нахмурился:

– Хорошо. Подсади меня.

Канарейка помогла гному усесться на лошади, запрыгнула в седло сама, устроившись позади него. Дёрнула за поводья, непроизвольно оглянулась назад. Дверь «Алхимии» приоткрылась, у эльфки на мгновение замерло сердце.

Очень глупо. Зачем бы ему идти за ней?

Это была Эльза. Она, как всегда румяная, с глубоким, почти неприличным вырезом рубашки, вышла на крыльцо, уперев руки в бока.

– Птаха! – воскликнула она. – Куда это ты намылилась?

– Меня ваш атаман выгнал, – с напускной бодростью ответила Канарейка.

Эльза нахмурилась, облокотилась на перила.

– Не придётся тебя потом вытаскивать из всяких пещер?

– Больше нет.

Канарейка сказала это холодно – Эльза явно наступила на больную мозоль.

«Кабаниха» хохотнула.

– Приезжай, птаха. За коняку не беспокойся, дарю.

– Спасибо. Передавай привет Ломонду.

Эльфка развернула лошадь, и та потрусила по дороге. Канарейка набросила на голову капюшон, стукнула пятками по бокам кобылы.

Довольно долго они ехали молча.

На востоке занимался бронзовый восход.

Стражники лениво зевали на своих постах, размахивали факелами и перекрикивались. Издали эхом доносились крики козодоев. Дорога с прибитой дождём пылью была похожа на чёрную ленту.

Последние дома остались позади и скрылись за горизонтом, Биттергельд выдохнул:

– Я не имею понятия, во что ты вляпалась на этот раз, ушастая, но судя по всему, в какое-то особенно зловонное дерьмо.

– Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Дерьмище. Но теперь всё должно закончиться.