Игра Канарейки
Шрифт:
Фиакна хмыкнул. Опасная убийца на поверку оказалась глупой девчонкой.
– Ты продолжаешь меня разочаровывать, – сказал Фиакна, рукой указывая нужную крышу.
– Засунь своё разочарование себе в задницу и прокрути его там пару раз. У нас есть дело, давай выполним его поскорее, – почти прорычала эльфка.
Канарейку разозлили его слова. Кто он такой, чтобы говорить ей это?!
Они перепрыгивали с крыши на крышу, пригибались, слыша грохот доспехов, вглядывались в огни. Не говорили ни слова. Им казалось, что они уже всё поняли
В паре домов от нужного Фианка жестом остановил Канарейку, выглянул из-за высокого фронтона прилегающего здания.
– Этот Бартлей знает, что до него можно добраться по крышам. Возле его окна всегда на посту стоит лучник. Как правило – не из солдат, самый дорогой и самый лучший.
– А разведка у вас что надо.
Фиакна повернулся к эльфке.
– Я – разведка.
– И что будем делать с этим лучником?
Эльф ещё раз выглянул, всмотрелся в темноту.
– Я его не вижу.
– Может, он спрятался?
– Иди, – вдруг коротко приказал Фиакна.
– Что? – Канарейка нахмурилась. – Ты же сам сказал, что там лучник!
– Вот сходи и проверь.
Эльфка оставалась на месте, хмуро глядя на Фиакну.
– Ты же помнишь, – вкрадчиво начал он. – Мои ребята сейчас держат на прицелах твою «семью».
Канарейка продолжала упорно смотреть на эльфа. Фиакне сейчас оставалось только вытерпеть этот взгляд.
Он ещё никогда не мухлевал так по-крупному.
Естественно, Тесак, подозревая среди своих ребят «крота», не дал Фиакне ни одного человека. И никто не держал на прицеле семью Канарейки.
Но эльфке неоткуда было это знать.
Она сглотнула.
– Хорошо.
Канарейка медленно вышла из-за фронтона, скрывавшего от них окно Бартлея. Она огляделась. Никого не было видно. Но это не означало, что лучник не мог спрятаться где-нибудь на чердаке или за трубой.
Эльфка осторожно ступила на мокрую черепицу, чутко отзываясь на каждый звук и скрип. Она держала руку на эфесе карабелы. Не факт, что она успеет отразить стрелу, если что, но попытаться стоило.
Фиакна прятался за фронтоном, боясь выглянуть, весь обратился в слух. Его нервировало, когда данные разведки расходились с действительностью.
Вдруг послышался грохот падающего тела, Канарейка сдавленно выругалась по-эльфски.
Фиакна помедлил мгновение, но потом всё же выскочил из-за угла – если Канарейка сдохнет теперь, он сам не сможет закончить дело.
Эльфка растянулась на скате, пытаясь встать. Попалось какое-то жутко скользкое место, но в темноте было не разглядеть, что это. Может, просто вода собралась на неровно выложенной черепице.
Канарейка наконец встала, быстро и тихо зашагала к окну. Когда он была на полпути, Фиакна вышел из укрытия и постарался догнать её.
– Куда делся лучник?.. – буркнул он.
– А мне так больше нравится, – сказала Канарейка, толкая вперёд ставню приоткрытого окна и хватаясь за карабелу.
Эльфка тихо опустилась на пол
Бартлей вар Ардал спал. Лежал в кровати на животе, раскинув руки рядом с подушкой.
Канарейка смотрела на него и тряслась почти всем телом.
– Что, кодекс запрещает убивать спящих? – едко спросил Фиакна, подпирая собой дверь. И вторым ухом слушая, нет ли за ней шагов.
Эльфка взглянула на карабелу, которая тряслась у неё в руках, пуская блики от бледного света лампадки. На свои руки, которые почему-то были все… в крови.
Канарейка поднесла руку к глазам, пытаясь понять, не кажется ли ей это. Взглянула на колени, на которые упала там, на крыше, поскользнувшись. Штаны тоже были в крови.
Фиакна молча хмурился, глядя на неё.
– Это с крыши, – прошептала она.
– Давай скорее, и надо смываться. Мне это не нравится.
Канарейка посмотрела на пол. На тёмном дереве можно было различить бордовые капли. Эльфка наклонилась к Бартлею, прислушалась.
Фиакна изменился в лице, когда убийца вдруг взяла запястье нильфгаардца, чтобы проверить пульс.
Канарейка помотала головой, убрала карабелу в ножны и перевернула мужчину. На его шее запеклась тонкая полоска крови, невидящие мутные глаза уставились в потолок.
Эльфка повернулась к Фиакне, выдохнула от неуместного облегчения:
– Он мёртв.
========== XLV. Рана ==========
Если что-то может пойти не так, оно обязательно так и сделает.
Принцип, выведенный и доказанный студентами кафедры Оксенфуртского университета за год до начала третьей войны с Нильфгаардом*
Он бежал чёрными закоулками, быстрее к Оксенфуртским воротам. Из раны всё сочилась кровь, капая на брусчатку, кружилась голова. Рана нестерпимо, до тошноты, жгла и саднила, он всё ещё не грохнулся в обморок только потому, что не мог просто так сдохнуть здесь.
Он остановился, переводя дух. Кровь напитывала одежду. Мало к какому врачу можно было явиться с подобной раной, уж тем более ему.
На башне зазвонил тревожный колокол. Из ближайшего борделя тут же вылетел отряд стражников, пьяно бранясь и чуть ли не на бегу застёгивая штаны.
Он вжался в стену. Стража пробежала мимо, гремя доспехами, его не заметили. Он был уже достаточно далеко от Храмового острова и Золотого города.
Чтобы не привлекать к своей и так довольно сильно выделяющейся персоне слишком много внимания, он завернул в длинный узкий тупичок и обломал торчащее из груди древко стрелы. Изо рта вырвался крик, он прикрыл его ладонью. Сам он вытащить стрелу до конца не мог (уже пытался), это только приносило демоническую боль – словно наконечник раскалялся внутри него, разворачивал металлические перья. А так хоть не будет за милю видно, что он чудом держится на ногах.