Император ярости
Шрифт:
Я хмурюсь.
— Если это поможет успокоить твой разум, сомневаюсь. Думаю, человек, который забрал Фрею и мою кузину, также забрал Кира.
Исаак задумчиво кивает, снова морщась.
Я наклоняюсь вперед, мои мысли мечутся.
— Расскажи, что произошло.
Исаак делает глубокий вдох, его лицо становится жестким.
— Это была ловушка. Мы ехали по West Side Highway, и вдруг мусоровоз — из ниоткуда — врезался в нас. Водитель и человек на переднем сиденье погибли мгновенно. Два внедорожника позади нас с нашими людьми
Он стискивает зубы, и его глаза становятся горькими.
— Но тебя подстрелили четыре раза. Может, дашь себе поблажку? — бормочу я.
— Нет, — Исаак качает головой. — Никаких поблажек. Никаких оправданий. Моя единственная цель — защищать Кира. Я провалился.
У меня нет времени успокаивать русскую вину прямо сейчас.
— Ты что-нибудь помнишь о том, что произошло? Прежде чем ты отключился?
Он кивает.
— Да. Они определенно были профессионалами. Я заметил несколько их татуировок. Почти уверен, что это были Крви и Новца.
Черт.
— Сербский наемный отряд?
Исаак снова кивает.
— Да. Хорошие, хорошо обученные. Очень дорогие. — Он сдерживает очевидную боль, его глаза поворачиваются ко мне. — Этот человек, который забрал Фрею и твою кузину… Кто он?
Моя кровь превращается в кислоту.
Кто-то, кого я должен был убить много лет назад, сразу после того, как проткнул Каспера вилами после того, как он убил Филипа.
Я должен был знать. Должен был знать, что зло в нем, даже когда он был мальчишкой, только вырастет, загноится и распространится, как яд.
— Просто кто-то из моего прошлого, у кого есть счеты, — бормочу я, голос резкий и холодный.
— Он богат? Хорошо связан?
Я качаю головой.
— Не знаю. Насколько мне известно, нет.
— Они есть, если нанял Крви и Новца, — хрипит Исаак мрачно. Он качает головой. — Черт. Кир и Фрея… похищены. — Его лицо темнеет, боль мелькает в глазах, когда он поднимает их на меня. — Он не просто мой босс, и она не просто моя подопечная или коллега, — хрипит Исаак. — Они оба как семья для меня. Они моя семья, вместе с Анникой, даже теперь, когда она замужем за твоим кузеном.
Часть меня сегодня стремилась высказать Исааку своё недовольство и спросить, известно ли Киру, что Фрея — его дочь. Но довольно очевидно, что сам Исаак не знает об этой связи, и у меня нет времени играть в генеалогическое древо с ним.
— Исаак…
Нас прерывает медсестра, входящая в комнату. Она снимает несколько показаний с приборов Исаака, а затем улыбается ему.
— Вы готовы?
— Да, спасибо.
Я наблюдаю, как она вводит что-то в его капельницу.
— Что, черт возьми, это? — рычу я.
Она смотрит на меня с любопытством.
—
— Нет.
Она не отвечает, просто возвращается к завершению введения чего бы то ни было, что она ему дает. Она выбрасывает шприц, делает еще несколько записей, похлопывает Исаака по руке, бросает мне не слишком скрытый грязный взгляд и затем уходит.
Я хмурюсь, поворачиваясь к нему.
— Исаак, что, черт возьми, она тебе только что ввела?
— Я, как и ты, знаешь ли, был один в этом мире… без семьи. Но потом я встретил Кира. И через него — моих братьев и сестер Николаевых. Дэмиена. Аннику. Фрею…
С легким недовольством я наклоняюсь и достаю из мусорного ведра маленький флакон, который выбросила медсестра.
Черт.
Это, бля, морфин. Мой взгляд резко возвращается к Исааку, и только тогда я понимаю, что он держал в руках маленький выключатель, чтобы вызвать медсестру для обезболивания.
Исаак — крепкий сукин сын, но похоже, что ему наконец нужно снять остроту боли. Что означает, что у меня больше нет времени, чтобы выудить у него подробности нападения.
— Исаак, если ты можешь вспомнить что-то еще…
— Мне жаль, Мал, ничего больше нет, — хрипит он своим густым русским акцентом. Его глаза обращаются ко мне. — Найденная семья важна. Моя спасла меня. Я не знаю тебя, но думаю, что, возможно, твоя спасла тебя. — Его моргание замедляется. — Раньше я не доверял тебе Фрею. Но теперь доверяю. Ты заботишься о ней.
Мой голос трескается.
— Да. Очень сильно.
— Да, хорошо. Тогда найди ее. Найди наши найденные семьи…
Его глаза начинают закрываться. Слова становятся невнятными, когда морфин берет верх.
— Семья не обязательно должна быть кровной, — бормочет Исаак. — Семья — это то место, которое ты называешь домом.
Это поражает меня, как только он отключается.
Семья — это то место, которое ты называешь домом.
Я вскакиваю с места и мгновенно бросаюсь к двери.
Думаю, я знаю, куда этот психопат ее забрал.
Воздух холодный и тяжелый, когда я выхожу из внедорожника в тишину норвежской ночи.
Я не спал тридцать два часа. Измотан, растрепан, и мне, черт возьми, нужен душ.
Темнота и жуткий туман поглощают пейзаж вокруг меня. Ветер воет сквозь деревья, отголоски места, куда я клялся никогда не возвращаться.
Ферма на краю черного озера, окруженная черным лесом.
Лагерь моего деда, место рождения почти каждого кошмара, который я ношу с собой с того дня, как убил этого ублюдка и сбежал в те самые леса.
Земля пуста и заброшена, фермерский дом и сарай поднимаются из призрачного лунного света, как сломанный памятник всему, что я так старался похоронить. Я делаю глубокий вдох, резкий, горький холодный воздух режет легкие.