Империя проклятых

Кристофф Джей

Она мягко улыбнулась, говоря правду, которую поведал ей мой брат.

– Самые лучшие доспехи прочны настолько, насколько крепка пряжка, удерживающая их на месте.

Рейн и ее дамы понимающе переглянулись. Улыбка Диор погасла, как будто она вернулась к себе, в окружающие ее тьму и холод.

– Но мы не можем долго ждать, чтобы нанести удар. Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока клетки с людьми опустеют.

– Конечно. Но давайте начнем с малого. – Принцесса а Мэргенн вытащила из-за корсажа короткий клинок. – Сможете накапать еще несколько глоточков? Чтобы хватило

для возлюбленных мужей моих дам?

– Ислу тоже надо освободить, – сказала Диор, усаживаясь на одном из надгробий. – Это девушка, которая убирает в покоях Никиты. Она возлюбленная Хоакина, и без нее он не станет нам помогать.

– Мы вместе ночуем в комнате для прислуги. – Рейн кивнула. – Я найду способ, не переживай.

Диор вздохнула, стягивая шелковые чулки. Все мечницы принесли с собой небольшие сосуды – пузырек с притертой пробкой, старый флакончик из-под духов или плоскую фляжку для спиртного. И пока они смотрели, Диор развернула домотканые обмотки и снова порезала себя, морщась от боли. Юная Моргана прошептала молитву, Арлинн осенила себя знаком колеса, а Диор наполнила до краев пузырек.

– Будь очень осторожна, – сказала она Джиллиан. – Если они унюхают это, нам конец.

Девушка кивнула, принимая пузырек с почтением, подобающим священной реликвии. Мечницы наблюдали, как Диор наполняет сосуды, как капает яркая густая кровь. Даже мы, крошечный мотылек, находясь за пределами склепа, чувствовали ее запах и трепетали от этого божественного аромата и от страха, что эта девушка так близка к катастрофе.

– Давайте кровь только тем, кому полностью доверяете, – предупредила Рейн. – И только в полной тайне. И вообще не рискуйте после захода солнца. Мы балансируем на лезвии ножа, мои дорогие дамы. И если падет хоть одна из нас, погибнут все.

Она обвела взглядом группу, удерживая взгляд на каждой из женщин, пока не убедилась, что все поняли, насколько высок риск. В голосе звучала сталь:

– Будьте осторожны. Ступайте с Богом.

Юная Джиллиан на мгновение поколебалась, но затем взяла руку Диор и поцеловала, низко присев.

– Наша благодарность, святая дева. Да благословит и сохранит вас Матерь.

– Да. – Моргана опустилась на колени и прижалась губами к костяшкам пальцев Диор. – Да благословит вас Матерь, миледи.

Мечницы кивнули, и старшая, Арлинн, коснулась щеки Диор и пробормотала молитву. И одна за другой троица скрылась в тени, спрятав кровь Божьего Спасителя под своими одеждами, и впервые за долгое время в их сердцах вспыхнула искорка надежды.

Рейн забрала у Диор клинок и поднесла его к вьющемуся над фонарем дымку.

– Мне кажется, это как-то неправильно, – пробормотала Диор. – Мы делаем слишком мало.

– Мы должны действовать осторожно, – сказала Рейн. – Если нас обнаружат, мы не сможем вообще никому помочь.

– Скажи это людям, которых сегодня ночью выдернут из клеток.

– Это ужасно, – кивнув, согласилась Рейн. – Обрекать людей на смерть. Будь то солдаты или невинные люди, с каждой потерей теряется и часть тебя самого. Но

это и значит быть лидером.

– Я – не лидер. Я – дочь шлюхи. Я спала в сточных канавах. Даже у моих блох были, сука, свои блохи.

Рейн указала на мозаику над головой.

– А Мишон была охотницей. Самой обычной. И все же возглавила армию и привела мир к спасению. Ты – это не место, где ты родился, мадемуазель Лашанс. И не человек, от кого ты родился.

– Тебе легко говорить. Ты родилась у легенды.

Рейн усмехнулась.

– Поверь, не такая уж это честь, которой можно было бы завидовать.

Диор покрутила в пальцах прядь светлых волос, кивая.

– Я своей мама тоже не очень нравилась.

При этих словах разноцветные глаза Рейн потемнели.

– Я не сказала, что не нравилась своей матери. Ниав а Мэргенн была величайшим лидером, которого когда-либо знал Оссвей. Моя мать подчинила себе девять враждующих кланов и объединила эту страну. Всем, что у меня есть, всем, кто я есть, я обязана ей. И я ей благодарна.

– Да я просто… – Диор пожала плечами, прикусив губу. – Эти картины. В этом замке повсюду есть портреты Ниав и ее семьи. Но… ни на одном из них нет тебя.

Рейн ощетинилась, стиснув зубы.

– У тебя очень зоркий глаз, мадемуазель Лашанс.

Диор кивнула, но промолчала. Щеки Рейн порозовели, взгляд стал жестким: очевидно, для леди а Мэргенн это была больная тема, и Диор решила не давить на нее. Она, нахмурившись, посмотрела на себя, подняв в ладонях колье на шее.

– Я только сейчас поняла… если ты была ее младшенькой, то, вероятно, вещи, которые я ношу, были твоими. Твои платья. Твои драгоценности. Прости.

Рейн глубоко вздохнула и пожала плечами, словно пытаясь прогнать холодок со спины.

– Тебе идет, – пробормотала она, мягко улыбаясь. – Возможно, за исключением каблуков.

– Честно говоря, не понимаю, как кто-то может вообще ходить в такой одежде.

– Такова цена тщеславия, мадемуазель, – ответила Рейн. – Как я уже говорила, красота может быть чем-то вроде доспехов. Но для тебя у меня припасены другие доспехи – они подойдут тебе больше. Латы, кольчуга из звеньев тройного плетения и длинный клинок из оссийской стали в придачу. – Их глаза встретились, изумруд и сапфир смотрели в бледно-голубое небо. – В один прекрасный вечер я одену тебя именно так, святая дева, клянусь.

Диор откашлялась, покраснев, и мы вспомнили тот момент в гардеробе, когда Рейн застегивала ей подвязки на чулках и ее руки медленно скользили по покалывающей коже.

– Я не дева, – пробормотала она. – Я хотела сказать, что технически это, может, и так, но…

Рейн изогнула бровь, ухмыляясь.

– Ты либо дева, либо нет.

– Ну ладно. – Диор отбросила волосы с глаза, щеки у нее пылали. – Я никогда не была ни с одним мужчиной, вот что я хочу сказать.

– А-а. – Щеки принцессы тоже заалели. – Понятно.