Империя проклятых
Шрифт:
– Вы куда? – послышался сонный шепот.
Графиня Дивок надела черную сорочку, и волосы рассыпались у нее по лицу, словно реки крови. Каждый ее жест был сверхъестественно точен – ни одного лишнего или бесполезного взмаха. Алебастровая поэзия в движении, писанная столетиями.
– Восходит утренняя звезда. И прежде чем я усну, мне нужно успеть кое-что сделать.
– Нет, – вздохнула девушка.
Диор поднялась с кровати. И наши сердца оборвались, когда мы увидели свежее клеймо на ее левой руке – вычурную корону с витыми рогами, выжженными на ее плоти.
– Останься со мной, – прошептала Диор, скривив
Лилид вздохнула, и ее холодное дыхание защекотало горло Диор. Мы знали, что мало какие удовольствия могли бы тронуть столь старое существо, ведь такое древнее чудовище, как Бессердка, на протяжении веков потворствовало всем и каждому из своих самых темных желаний. Но несмотря на покрытые пылью веков кости, мы заметили, как Лилид оживилась от прикосновений девушки.
– Матери-Луны, этот аромат, – выдохнула она. – Как бы мне хотелось попробовать тебя на вкус…
Откинув голову, она вздохнула, как только иглы цвета слоновой кости коснулись ее покрытой мурашками кожи.
– И мне тоже этого хочется, – выдохнула она. – Но… я боюсь сжечь тебя.
Отстранившись, она встретилась с бездонными глазами вампирши.
– Я люблю тебя.
– Не люби меня, смертная, – улыбнулась Лилид, мрачной пустой улыбкой. – Обожай меня.
– Обожаю. – Диор снова взмолилась: – Останься со мной.
Древняя коснулась щеки Грааля и кончиком когтистого пальца провела по изгибу ее окровавленного рта.
– Лилид спит одна, малышка. И в знаниях, которыми ты поделилась, есть над чем поразмыслить. Я достаточно стара, чтобы помнить имя Эсани со всей присущей ему ядовитой ненавистью. И мне необходимо обдумать, как лучше всего использовать откровение в своих интересах перед Железносердами, – мягко улыбнулась она. – Не отвлекаясь на твое сладкое общество.
Наше сердце сжалось от страха, когда мы услышали эти слова, осознали, что Диор, должно быть, рассказала графине обо всем – о Праведниках, о Матери Марин, почившей в вечных сумерках где-то в этом городе, даже о нас. Наши крылья замерли: вдруг эти темные глаза найдут нас на потолке, вдруг уловка провалилась, вдруг Лилид теперь знает, где нас искать.
Великий Спаситель, что мне делать?
Лилид запустила когти в волосы Диор, притягивая ее ближе, и заговорила:
– Мы пируем на закате. Ты должна преклонить колени по правую руку от своей хозяйки. Оденься соответственно.
И с этими словами древняя повернулась, открывая двери будуара. У порога снаружи сидел Принц. Быстро подняв голову, одноглазый волк завилял хвостом, как щенок, при виде любимой хозяйки. Проходя мимо, Лилид погладила его по спине, и зверь повернулся, чтобы посмотреть на Диор своим единственным здоровым глазом. Он был бледным и холодным, сапфирово-синим, сверкающим дикой хитростью. Но Лилид окликнула его по имени, и Принц повернулся, устремившись за ней по коридору. Диор со вздохом закрыла двери. Теперь, когда чудовище ушло, в комнате стало не так холодно, и она долго стояла обнаженная в темноте, прижав кончики пальцев к окровавленным губам. Затем она подошла к остывшему камину и взяла лежавшую рядом кочергу.
Пока мы наблюдали, она начала практиковаться,
Ее спальня, одна из многих в стенах крепости, была роскошно обставлена. Большие окна смотрели на внутренний двор внизу, на залив за ним, всю мебель изготовили из красного дерева и отделали латунью. На двойных дверях красовались волк и девять мечей клана Мэргенн, но, как и во многих замках того времени, в спальнях скрывались тайные двери и ходы. И пока Диор тренировалась, мы увидели, как у нее за спиной бесшумно повернулся книжный стеллаж на смазанных петлях и в комнату проскользнула фигура.
Это была Тля.
Служанка до сих пор была в синяках от побоев, на лице виднелись черно-синие пятна. Но двигалась она тихо и быстро, а ее глаза, изумрудно-зеленый и сапфирово-голубой, впились в спину Диор. И мы почувствовали, как наше давно умершее сердце пронзил острый страх, когда заметили кинжал в руке служанки.
Она тихо кралась по мехам на полу, стиснув зубы, и, хотя мы знали, что это подвергнет нас еще большей опасности, мы не могли не предупредить Диор. Тогда мы слетели со стропил и захлопали крылышками по ее щеке. Но девушка только отмахнулась, обращаясь к фигуре, которая приближалась сзади:
– Я ждала, что ты меня навестишь.
Тля застыла с ножом наготове.
Диор повернулась к ней.
– Брось-ка мне вон ту сорочку, – сказала она, указав на кровать. – Я бы оделась, если бы знала, что ты придешь так рано.
Тля оглядела Диор с ног до головы, прищурив окруженные синяками глаза и поджав разбитые губы.
– Скажи-ка мне, что за игру ты ведешь, девочка?
Диор склонила голову набок, обнаженная и блестящая от пота.
– Разве похоже, что я играю, cherie?
Тля поджала губы, не сводя глаз с Диор, и бросила девушке в лицо светлую шелковую сорочку. Диор отступила на шаг на случай, если в проницательных разноцветных глазах мелькнет какая-нибудь хитрая мысль. Но Тля не двигалась с места, и, поймав сорочку кочергой, Диор натянула ее через голову, убрав с лица копну пепельных кудрей.
– Ты ослушалась Лилид, – пробормотала Тля. – Когда она приказала тебе избить меня. Ты устроила представление и на самом деле только притворилась, что пинаешь. Ты пила ее кровь уже трижды, и она заклеймила тебя своей рукой. Ее желание должно быть для тебя приказом. Но ты ослушалась.
Тля забарабанила пальцами по рукояти ножа.
– Ты ей не раба.
– Ты тоже, – ответила Диор. – По крайней мере, больше не раба.
– Откуда ты это знаешь?
– Ты странно себя вела, когда одевала меня. Защитила от Никиты. Нашла время, чтобы дать совет, хотя для этого мне пришлось соблазнить Лилид. И ты никогда не называешь ее хозяйкой, если ее нет в комнате. Но я это поняла, только когда столкнулась с Хоакином.
– Этот новый парень-псарь? – Тля покачала головой.