Инварианты Яна
Шрифт:
– Зачем вы пришли?
– вместо ответа негромко спросил её Сухарев.
– Вы ведь собирались работать. Я думал, вы у себя.
– Я принесла вам результаты, - сказано было в ответ.
– Зашла в предбанник, а там никого, пусто. Митин пиджак на спинке стула. Я решила, вы ушли курить. В коридоре темно, благо, я утром догадалась взять фонарик взамен того, который расколотила вчера на лестнице. Без него могла бы наступить впотьмах на инспектора. Не понимаю всё-таки: никого, кроме меня, не волнует, что он там лежит?
Она прохаживалась по комнате
Синявский прокашлялся и спросил:
– Кхе! Светлана Васильевна, зачем вы взяли анестезатор и перчатки?
– Не понимаю, - равнодушно проговорила Света.
– Я должна была их на полу оставить?
– Почему на полу? Анестезатор был в нагрудном кармане моего пиджака, перчатки были в другом кармане. Пиджак я оставил в предбаннике. Вы сами сказали, что...
– Я сказала, что нашла всё это рядом с телом, - отчеканила Берсеньева, встретившись с психофизиком взглядами.
– Кх-м!
– Синявский смешался и стал почему-то потирать руки.
– И мне странно, - продолжила, слегка повысив тон, Светлана Васильевна, - что вы устраиваете мне допрос, вместо того, чтобы пойти и посмотреть, чем можно помочь молодому человеку.
– Мы как раз тут говорили об этом молодом человеке, - сказал вдруг Сухарев.
– Это даже к лучшему, что он без сознания: часа четыре, а то и больше, не будет нам мешать.
– Но вы не знаете...
– начал Синявский.
– Знаю, - перебил заместитель директора.
– Света, насколько я понял, есть расшифровка? Тогда мы могли бы, пока инс... этот тип без сознания, привести наши дела в порядок. Света, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.
– Но вы не поняли, Андрей, - снова попытался вмешаться старый учёный.
– Я тоже ничего не понимаю, - заявила Берсеньева.
– На инспектора напали, но это никого из вас почему-то не трогает.
Все четверо заговорили разом:
– Андрюша считает, что он не инспектор.
– Какая разница? На него напали!
– Кхе! Никто из вас не знает...
– У нас могут быть серьёзные неприятности.
– Не обобщайте. Это у вас могут быть.
– Инна, ну зачем ты!
– А чего она всех нас впутывает? Какие неприятности, если ты говоришь, что он не инспектор.
– Откуда это известно?
– Во-первых, он...
– Дайте сказать! Кх-м! Вы же не знаете!
– Погодите, Митя, я хочу ей объяснить, что этот молодой человек не тот, за кого себя выдавал.
– Ну и что? Это не значит, что его нужно, кх-м! И вообще, вы все не хотите меня слушать, а я, между прочим, точно знаю...
– Чш-ш-ш!
– зашипела мисс Гладких, снова подняла указательный палец, потом приоткрыла дверь.
В наступившей тишине из коридора донеслось: 'Помогите! Куда все подевались?! Помогите!'
У Синявского отвисла челюсть, он обвёл взглядом застывшие лица, бормоча: 'Но откуда здесь ещё одна женщина?'
– Какая там женщина, - с досадой проговорил Сухарев.
– Это Василевская. Она давно должна была принести
Андрей Николаевич буркнул себе под нос несколько слов. Внятно прозвучали два: 'время' и 'девчонка'.
– Катя?
– переспросила Берсеньева и спешно покинула врачебный кабинет, превращённый в столовую. Выходя, нащупывала в кармане фонарик, но включить его не пришлось, мрак поредел. Как и прежде, над входом в предбанник Пещеры Духов горела аварийная лампа, тусклого её свечения хватало только на то, чтобы вырезать во тьме серый прямоугольник. Зато в другом конце тоннеля Гамильтона сиял полуденный свет, кафель казался мокрым от глянцевых бликов, а тёмные фигуры словно бы парили в жемчужном тумане. Два человека. Один - неправдоподобно длинный - простёрся во весь рост у порога, другой опустился на колени рядом.
Света прибавила шагу. Тот, кто лежал, шевельнулся.
'Помоги...' - услышала Берсеньева.
Человек, стоявший на коленях, негромко спросил: 'Что? Что ты говоришь, Володя?'
Светлана Васильевна удивилась: с трудом узнала Катин голос. Возможно, в этом было виновато эхо. Пришлось пойти медленнее, чтобы не мешал звук шагов, но ответ инспектора всё равно прозвучал неразборчиво, как скороговорка, проговорённая неумело. Но Катя, - сомнений нет, именно она и стояла на коленях, придерживая голову поверженного инспектора, - Катя расслышать смогла.
– Ладно, я не буду, раз просишь, - сказала она, поглаживая инспектору лоб.
Снова невразумительная скороговорка. Света успела подойти совсем близко, поэтому смогла разобрать слова 'уходи' и '...совывай'.
– Ты не волнуйся, Володя. Я сейчас уйду, - сказала Василевская, и глянула на Светлану Васильевну исподлобья, волком.
– Давно он очнулся?
– спросила Света, опускаясь на колени по другую сторону от лежавшего навзничь инспектора. За спиной услышала шарканье шагов и голоса.
– Минуты не прошло, - ответила Василевская. Она бережно приподняла голову инспектора, пошарила вокруг себя свободной рукой, нашла брошенное рядом с термосом полотенце, подложила под инспекторский затылок и только после этого осторожно высвободила ладонь.
– Он что, очнулся?
– проговорил за спиной у Светы Сухарев.
– Вы не хотели... слушать, - слегка задыхаясь, упрекнул его Синявский.
– А я пытался сказать, что он очень скоро придёт в себя. Дело в том, что я не зарядил вчера анестезатор.
– Так зарядите сейчас, - раздражённо бросил заместитель директора.
– Катя, почему вы так долго возились с завтраком?
– Сейчас, я заря...
– начал ошарашенный психофизик, потом помотал головой, и выговорил твёрдо:
– Андрей, мне кажется, надо сначала осмотреть, всё ли в порядке с молодым человеком. Он мог удариться при падении. И ему всё равно нужна помощь, разряженный анестезатор может тряхнуть не хуже шокера.
– Слушайте, вы, все!
– Катя поднялась с колен, квадратные стёкла её очков сверкнули.
– Если с ним что-нибудь случится...