Инженер Петра Великого 2
Шрифт:
Но самый главный геморрой, который мне предстояло разгрести в кратчайшие сроки, — это безопасность. После всех этих покушений, взрывов и прочих «сюрпризов» от неизвестных доброжелателей, я понимал, что мои разработки — это чертовски лакомый кусок для врагов. И они не успокоятся, будут и дальше палки в колеса совать. А значит, нужно было превратить мой «образцовый завод» в настоящую, неприступную крепость. И тут мой свежеиспеченный офицерский чин пришелся как нельзя кстати. Раньше-то я мог только просить, уговаривать, распинаться, а теперь — мог и приказать, и спросить по
Первым делом я затеял, страшно сказать, создание первой на Охте, да и, пожалуй, во всей России, полноценной службы заводской безопасности и секретности. Звучит, конечно, громко, почти как Тайная Канцелярия, но на деле все было проще, но, я надеялся, не менее эффективно. Начал с банального — с пропускного режима. Раньше на завод мог завалиться кто угодно: купцы с сомнительными предложениями, подрядчики с кривыми руками, какие-то мутные личности, слоняющиеся без дела, да и просто зеваки, которым любопытно было поглазеть на «царевы затеи».
Теперь — не пройдет!
Разработал целую систему пропусков: постоянные — для заводских рабочих и мастеров, с фотографией (шучу, конечно) с подробным описанием примет (поставил на КПП грамотеев, умеющих сносно читать). Временные — для посетителей, с обязательным указанием цели визита и сопровождающего лица из числа доверенных. На входе и на выходе — караул, который я укрепил самыми надежными и толковыми солдатами из роты Орлова. Их задача — проверять каждого, и своих, и чужих, без скидок на чины и звания. Никаких этих «да я тут свой, меня все знают, пропусти, служивый» больше не прокатывало (пришлось прикрываться Брюсом и самим Царем, когда пару раз заглядывали чины постарше).
Особое внимание — ключевым цехам, святая святых моего завода. Литейный, в котором колдовали над нашим «секретным» чугуном. Механический, где стояли мои бесценные сверлильные и токарные станки. Моя лаборатория, где я ночами напролет мудрил над порохами и запалами. Ну и, конечно, чертежная, где хранились все мои эскизы, расчеты и прочие «коммерческие тайны». Вход туда — строго по особому списку, который я утверждал лично, и только в моем присутствии или присутствии доверенного лица. Двери — обиты толстым листовым железом, замки — хитрые, немецкие, с секретом, которые мне старый лис Крамерс помог достать по своим каналам. Окна — зарешечены так, что и мышь не проскочит. И никаких посторонних, шатающихся без дела. Даже сам полковник Шлаттер, если ему вдруг приспичивало сунуть свой любопытный нос в мои дела, должен был меня заранее предупреждать о своем визите.
Патрулирование территории. Раньше солдаты из охраны больше бродяжничали, иначе это не назовешь. Теперь же — четкие маршруты, регулярная смена постов, внезапные проверки караульных начальниками. И опять же, в патрули я отобрал ребят посметливее, тех, кому доверял как себе. Провел с ними подробный инструктаж, объяснил, на что обращать внимание: на любых посторонних, слоняющихся без дела, на подозрительные предметы, оставленные «случайно», на любые попытки проникнуть на закрытые участки или вынести что-либо с территории завода.
Конечно, все эти мои нововведения вызвали целую бурю эмоций. Работяги
Я прекрасно понимал, что одними запретами, караулами да решетками на окнах делу не поможешь. Нужна была еще и лояльность людей, их искреннее желание помочь. И тут мне очень сильно помогли мои ученики. Федька, Ванюха, Гришка и другие ребята, которых я взял под свое крыло и которым дал путевку в жизнь, –стали моими самыми верными и надежными помощниками. Они были моими глазами и ушами на заводе. Они первыми замечали все неладное, докладывали о подозрительных разговорах в курилках, о странных посетителях, крутящихся возле цехов, о любых попытках саботажа или воровства. Их преданность была для меня лучшей гарантией безопасности, чем любой, самый строгий караул. И я старался это их доверие оправдывать, по-отечески заботился, где советом дельным помогу, где и копейкой из своего, теперь уже вполне приличного офицерского, жалованья поддержу.
Так, шаг за шагом, мой «образцовый завод» превращался в своего рода закрытый, хорошо охраняемый объект, настоящую промышленную крепость. И я очень надеялся, что это поможет мне избежать новых «сюрпризов» от моих невидимых настырных врагов. Хотя нутром чуял — они так просто не отступятся, не успокоятся. Слишком многое было поставлено на карту в этой игре.
Порядок на заводе я наводил с усердием, но одними караулами да пропусками от всех бед не убережешься. Человеческий фактор, будь он неладен, всегда оставался самой непредсказуемой картой в колоде. И вот как раз с этим фактором мне и пришлось столкнуться нос к носу.
Лыков. Этот тип, сколько я его помнил, всегда был для меня занозой в одном месте. То кирпич привезет — хоть в стену плача его закладывай. То с лесом так намудрит, что потом плотники волосы на себе рвут. Ворюга и прохиндей — это еще мягко сказано. Я-то его поначалу просто на дух не переносил, старался обходить десятой дорогой, а уж если приходилось по делам пересекаться — каждую партию материала по три раза перепроверял, чтоб не подсунул чего. Но тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Как-то раз заглядывает ко мне в мастерскую Орлов, и вид у него был на редкость довольный, аж светился весь. Мы с ним как раз сидели, головы ломали над очередной партией металла для стволов, которую наш незабвенный Лыков должен был поставить, да все, как обычно, тянул кота за хвост, не мог, видите ли, «найти» нужного качества.
— Ну, Петр Алексеич, возрадуйся! — с порога заявил поручик, плюхаясь на лавку в моей каморке-чертежной и с энтузиазмом потирая руки. — Кажись, допрыгался наш снабженец-голубчик!