Искра божья
Шрифт:
Их путь закончился на южном холме Конта, перед белыми парковыми воротами трёхэтажной ступенчатой виллы Киджи. Её фасад, слегка утопленный вовнутрь вместе с пятью высокими арками лоджии, выходил на круглую площадку с фонтанчиком, запруженную людьми и повозками. С величайшим трудом и не без помощи дюжины витиеватых ругательств отец Бернар протащил упирающегося осла почти к самому основанию двухсторонней лестницы, по которой, толкаясь и покрикивая, сновали озлобленные слуги и возбуждённые творцы.
Сандро взялся за стопку подрамников и устремился наверх. Джулиано,
— Чего ты напихал сюда? Булыжников? — поинтересовался он.
— Нет, это мраморные статуэтки. Члены городской управы Конта в дополнение к картонам пожелали видеть прочие художественные работы, чтобы оценить общий уровень мастерства соискателя, — сообщил юноша, шустро лавируя с картонами в человеческом муравейнике. — В других ящиках — гипс и бронза.
Джулиано беззвучно застонал.
— Неужели кардинал Франциск так жаден, что не может нанять парочку носильщиков для своего любимого племянника?
— Тут несколько более деликатный вопрос, — Сандро задумчиво почесал кончик тонкого носа, дожидаясь пока де Грассо нагонит его. — К тому же я не хотел бы доверять столь ценный груз криворуким плебеям.
Все самые выгодные места в просторном зале с камином были уже заняты. Стены напротив высоких окон плотно заполнял лес мольбертов с чужими эскизами, перемежаемый островками столов, где щедрые труженики искусства расставили образцы скульптур и лепнины. Между ними важно прохаживались именитые живописцы, ваятели и зодчие, облачённые в дорогие парадные одежды. Они подгоняли юных подмастерьев громкими подзатыльниками и неспешно беседовали друг с другом, обсуждая работы многообещающих новичков.
— Опоздали! — Сандро в сердцах ударил себе кулаками по бёдрам. — Чёрт!
— Да будет тебе, место же полно, все окна свободны, — Джулиано с облегчением опустил ящик на пол и уселся на него, вытянув длинные ноги.
— Это невозможно, — в голосе Сандро прорезались трагические нотки, — контурный свет[78] испортит всё впечатление от моей работы. Её просто не заметят!
Джулиано в задумчивости запустил пятерню в густую лохматую шевелюру. Он искренне не понимал, о чем толкует его импульсивный подопечный.
— Ну, в угол у окна поставь, там ещё не занято.
— Точно, ты молодец! — обрадовался Сандро. — Завтра с утра солнце будет справа, значит нам нужен левый угол. Это самая выгодная точка обзора!
Пока Сандро раскладывал лёгкие переносные мольберты и расставлял на них картоны будущих фресок, Джулиано перетащил в зал всё оставшееся барахло художника. После чего хмурящийся де Марьяно раз сто выбегал на средину зала, чтобы посмотреть на свою работу, и столько же раз он заставлял потом де Грассо передвигать мольберты ради более выгодного, по мнению художника, ракурса. Опустевшие ящики, накрытые белым холстом, превратились в тумбы для скульптур. Портреты незнакомых воздушных доний и сеньоров разместились на стульях, тайком «выкраденных» Джулиано из соседней гостиной. На одной работе юноша заметил подмигивающего Бахуса с искусно выписанным
Со всех сторон на него глядели атрибуты весёлых застолий. Дьяболльские маляры, как сговорившись, выставили на суд городского совета кучу полотен, с которых лилось, блестело и пенилось спиртное всех сортов и расцветок. Толстые дубовые бочки в монашеских кельях, прозрачные графины на белых скатертях, винные бутылки и кубки в руках знати — всё это закружилось перед глазами юноши бесовской каруселью. Джулиано судорожно сглотнул и медленно сполз по стенке на пол.
Из другого конца зала кто-то приветливо махнул де Грассо рукой.
— Сеньор Джулиано, как ваши дела? — участливо обратился к юноше молодой художник с миндалевидными карими глазами.
— Это же сам Рафаэлло Санти! — восторженно зашептал Сандро. — Ты его знаешь?
— Конечно, — бледный Джулиано попытался гордо задрать подбородок, но вышло как-то жалко и неубедительно.
— Познакомишь?
— Идём, — юноша с трудом встал и, стараясь не смотреть вокруг, побрёл через зал навстречу Рафаэлло. — Здравствуйте, сеньор Санти. Как продвигается ваш портрет Кармины Лацио?
— Спасибо, прекрасно! — сеньор Рафаэлло раскрыл дружественные объятья. — Неужели вы тоже принимаете участие в этом?
Художник обвёл зал широким, несколько театральным жестом.
— Что вы, как можно? — лучший фехтовальщик Себильи даже немного смутился от такого предположения. — Я здесь только сопровождаю Сандро де Марьяно, а вот он как раз недурно рисует.
— Рад знакомству, — с искренним обожанием воскликнул Сандро.
— Взаимно, — лучисто улыбаясь, Рафаэлло пожал тонкую руку юноши. — О, какая нежная кожа… Давайте взглянем на ваши работы. Посмотрим, сумеете ли вы отобрать мой хлеб.
— Это честь для меня — состязаться в мастерстве с таким мэтром.
— А, ерунда, — отмахнулся Рафаэлло, беря Сандро под локоть. — Смотрите, там, рядом с камином стоит Микель Буонарроти — живая легенда. Это он написал фреску страшного суда в алтарной части капеллы Маджоре. Представляете, рядом с чьей работой вы хотите разместить свою?
— О-о-о, он тоже участвует в конкурсе?
— Нет, сеньор Буонарроти занят новой скульптурой для гильдии фларийских торговцев — Давидом. Говорят, в ней целых тринадцать локтей мрамора!
— А это сам Леонардо ди сер Пьеро да Виньти, — сеньор Рафаэлло незаметно указал перепачканным сепией пальцем в дальний угол зала. — Да Виньти нынче занят куполом собора Святого Петра. Он опасается, что может не успеть. Возраст, знаете ли, берёт своё. Маэстро пошёл уже девятый десяток. Посему он лишь состоит в отборочной коллегии. Обратите внимание, как бездарные подхалимы вьются вокруг него, точно осы рядом с разлитым мёдом. Они знают, что решающее слово всегда остаётся за да Виньти.
— А кто эта сеньора? — поинтересовался Сандро, указывая на молодую девушку в синем платье.