Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов

Коллектив авторов

Все главные представители этого подхода исходят из того, что следует принципиально различать эстетическое и искусство, а тем самым также эстетику и искусствознание. «Эстетическое» как опыт, который манифестирует себя «каким-то образом в ощущении», [476] то есть «эстетическое переживание» [477] и «наслаждение», – отметается в качестве ключевого понятия для понимания и описания художественных произведений и вместо этого рассматривается как самостоятельная проблема. При этом сторонники ОИ выступают против традиционной эстетической догмы «сущностного единства» [478] эстетического и искусства, догмы, исходящей из того, что искусство, в сущности, представляет собой эстетический феномен. И это считается тем более верным, когда эстетика, что характерно для философской традиции, понимается как «наука о прекрасном». Например, Утиц настаивает как на решающем мотиве для различения ОИ и эстетики на встрече с неклассическим искусством в «живом художественном творчестве» (Kunstbetrieb). Если солидная доля «искусства прошлого» уже не отвечает «обычному канону красоты», то в первую очередь это имеет место в современном искусстве.

476

E. Utitz. Allgemeine Kunstwissenschaft. S. 436.

477

См. прежде всего: Idem. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 87–132 (глава «Das "asthetische Erleben»).

478

M. Dessoir. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft. 2 Aufl. S. 1.

Но

в состоянии ли наука о прекрасном даже при строжайшем соблюдении всех нюансов отдать должное комплексному факту искусства (Gesamttatsache der Kunst)? Мощная волна натурализма и импрессионизма смыла однобокое поклонение красоте. [479]

В противоположность традиционной эстетике, которая «рассматривает понятие красоты как всеобъемлющее или вообще единственное» и помещает его в свой «центр», здесь указывается на то, что возвышенное, комическое, трагическое, уродливое и т. п. обладает собственной эстетической релевантностью, а не является лишь производным от прекрасного. [480] Однако эстетическое, понимаемое даже в таком расширенном смысле, неспособно «стать адекватным комплексному факту искусства». Как невозможно выделить сущность эстетического из сущности искусства, так и эстетика неспособна действительно отдать должное искусству.

479

E. Utitz. Allgemeine Kunstwissenschaft. S. 436.

480

См. прежде всего: M. Dessoir. "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. 1 Aufl. S. 195–226 (глава «Die "asthetischen Kategorien») / 2 Aufl. S. 138–170 (глава «Die "asthetischen Grundgestalten»). Цит. по 2-му изд. S. 139.

При этом, во-первых, подчеркивается, что «круг эстетического простирается… дальше, чем круг художественного». В конце концов, «эстетически наслаждаться» можно и природными явлениями, и «продуктами эстетического оформления», которые «не являются произведениями искусства». [481] Так, эстетическое играет определяющую роль, например, при «оформлении личной и общественной жизни», [482] да и «красота» машин или «решения математической задачи», вообще говоря, не просто «фигура речи», поскольку она выявляет аспект «безусловной целесообразности целого и в соотнесенной с этим гармонии составных частей». [483]

481

Idem. "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. 1 Aufl. S. 4 / 2 Aufl. S. 2.

482

Idem. Sinn und Aufgabe der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 149.

483

Idem. "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. 1 Aufl. S. 113 / 2 Aufl. S. 58. Ср., напр.: E. Utitz. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft // Kongress f"ur "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. Berlin, 7–9 Oktober 1913. S. 103.

Во-вторых, искусство не исчерпывается своей эстетической функцией и поэтому не является частью в составе эстетического. Разумеется, существует определенное сродство между эстетическим и искусством, и без эстетического (особенно понимаемого в этом расширенном смысле) искусство немыслимо. [484] Но произведение искусства – это все же всегда нечто иное, нежели чисто эстетический предмет, да и эстетический момент вполне может иметь в произведении искусства лишь подчиненное значение наряду с внеэстетическими содержаниями. Дело в том, что искусство есть не только (или не обязательно в первую очередь) эстетический опыт, «подчеркнуто чувственный комплекс переживаний» [485] эстетического субъекта, но, напротив, – сочетание художественного действия, произведения и «наслаждения искусством» (которое следует отличать от чисто эстетического наслаждения). [486] При этом Утиц решительно ставит во главу угла понятие произведения искусства: «Искусствознание всегда является, в конечном счете, наукой о произведениях искусства, и никогда – чем-то иным. Даже тогда, когда оно изучает поведение художника или художественное творчество». [487] Поэтому возможные мысли и чувства, сопровождавшие художника в процессе творчества, вторичны по отношению к самому произведению: «Лишь тогда, когда произведение говорит с нами, мы слышим то, что говорит художник». И еще: «К художнику мы попадаем только через искусство. Если существует искусство, то должен существовать и художник». Ибо в конечном счете «художник является художником только как творец искусства» и может познаваться только «на основе этого отношения его к искусству» как творец, но вовсе не «как человек, который спит и ест, пьет и дышит». Что же касается рецепции, то исходным пунктом является поэтому не «совокупный фактический процесс художественного творчества», который «продолжает переживаться (или должен переживаться) в наслаждении искусством», а «данность произведения» как объективированного «формообразования» (Gestaltung). Ибо цель искусства – не «субъективная разрядка», но «объективность (Sachlichkeit) формообразования», которая связана с определенной «установкой сознания» и не имеет ничего общего с обескровливанием и безликостью. В искусстве речь идет о «формальной кристаллизации», которая не останавливается перед случайностью субъективно пережитого (всякий художник, будучи художником, «противостоит своей жизни, и он вынужден ей противостоять, поскольку он художник»), но в которой «выразительная сила жеста всецело претворяется в образ (Bild), в словесную плоть, [так что] это переживание очищается до беспримесной формы (Gestalt)». [488]

484

Ср., напр.: E. Utitz. Ibid. S. 106.

485

Idem. Ausser"asthetische Faktoren im Kunstgenuss. S. 623.

486

См. прежде всего: Idem. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. Bd. 1. S. 226–304 (глава «Der K"unstler, das Kunstwerk und der Kunstgenuss»), Bd. 2 (том разделен на три главы: «Das Kunstwerk», «Der K"unstler», «Die Kunst»).

487

Idem. "Uber Grundbegriffe der Kunstwissenschaft. S. 6. Ср., напр., также: «Искусствознание интересует в первую очередь не переживание, а произведение искусства. Переживание есть только путь к постижению произведения искусства. Субъективности сознания противопоставляется объективность художественной предметности» (Idem. Allgemeine Kunstwissenschaft. S. 437). «Только эстетический объективизм создает также внутреннюю связь с историческими науками об искусстве (Kunstdisziplinen). Ведь их первичным объектом исследования является не переживание произведений искусства, но само произведение искусства. Отталкиваясь от него, и следует отыскивать подход к психологически ориентированным исследованиям, чтобы обеспечить им целенаправленность» (Idem. "Asthetik und Philosophie der Kunst. S. 306–332).

488

Idem. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. Bd. 1. S. 250; Bd. 2. S. 165 f., 168 f., 198, 219, 226, 217.

Также

для установок ОИ характерен тезис, что искусство только тогда тематизируется адекватным образом, когда учитывается его «место в совокупности культурного целого». [489] Для окружения Дессуара было «ясно»: в конечном счете «все произведения искусства стремятся быть чем-то большим, нежели просто вместилищами для эстетических раздражителей», [490] что легко обнаруживается, например, «в совокупном тенденциозном искусстве, портретах, памятниках, религиозных картинах и статуях и т. п.» [491] – т. е. во всех предметах, связанных с внеэстетическими функциями. Утиц называет здесь в первую очередь эротическую, интеллектуальную, этическую и религиозную функции искусства, [492] Дессуар – духовную, общественную и нравственную. [493] Вот почему, в частности, по мнению представителей ОИ, критерий «незаинтересованности», который Кант справедливо связал с эстетическим опытом, не подходит для искусства, а точнее, подходит лишь в ограниченной степени.

489

Ibid. Bd. 1. S. 303 f.

490

M. Dessoir. Sinn und Aufgabe der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 151.

491

E. Utitz. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft // Kongress f"ur "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. Berlin, 7–9 Oktober 1913. S. 104.

492

См. прежде всего: Idem. Funktionsfreuden im "asthetischen Verhalten; Idem. Ausser"asthetische Faktoren im Kunstgenuss; см., напр., также: Idem. "Asthetik und Philosophie der Kunst. S. 308.

493

См. особенно: M. Dessoir. "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. 1 Aufl. S. 423–465 / 2 Aufl. S. 390–431 (глава «Die Funktion der Kunst»).

Любое подлинное произведение искусства слагается исключительно в соответствии с мотивами и воздействиями, оно возникает не просто из любви к эстетической игре и стремится не только к эстетическому удовольствию, а еще меньше – к чистой красоте, явленной в произведении. Потребности и силы, в которых искусство имеет свое бытие, вовсе не исчерпываются спокойным наслаждением, которое традиционно характеризует эстетическое впечатление, а также эстетический объект. В действительности искусства в духовной и общественной жизни имеют функцию, благодаря которой они связаны со всей сферой наших знаний и желаний. [494]

494

M. Dessoir. "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. 1 Aufl. S. 4f. / 2 Aufl. S. 2.

И, наконец, «красота, которой наслаждаются в жизни, и красота, которой наслаждаются в искусстве, – не одно и то же», [495] поскольку красота какой-нибудь природной вещи или машины, как выяснено, прежде всего Утицем, «вообще не имеет никакого отношения к изображению». Вместо этого вне сферы искусства существует «простая действительность, которой можно наслаждаться эстетически, но не исходя из формообразования». [496] В соответствии с таким подходом Утиц резюмирует отношение эстетики и ОИ следующим образом:

495

Ibid. 1 Aufl. S. 3 / 2 Aufl. S. 1.

496

E. Utitz. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft // Kongress f"ur "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. Berlin, 7–9 Oktober 1913. S. 103 f.

При желании понять эстетику и ОИ в их взаимоотношениях лучше всего, возможно, сделать это, прояснив различия метафизики и общего религиоведения. Метафизика как наука, разумеется, не исчерпывает сущность религии, хотя всякая религия метафизична…Имеет смысл исследовать, какое метафизическое содержание кроется в религии; какую значимость вообще она признает за метафизическим, какие принципиальные возможности раскрываются здесь и т. д. Но доступ ко всем этим исследованиям будет перекрыт, если религию просто подверстать к метафизике. То же самое относится к отношению ОИ и эстетики. Так что, вопреки или благодаря философски-систематическому обоснованию ОИ, мы надеемся добиться жизненности, достичь которую чистой эстетике никогда не удавалось. Ибо сейчас мы подходим к искусству не с внехудожественными понятиями, но наблюдаем за ним, исходя из конститутивных условий его бытия вплоть до тончайших разветвлений его судеб и в этой подвижности искусства узреваем его закономерность. [497]

497

Idem. Allgemeine Kunstwissenschaft. S. 444 f.

Именно благодаря этой руководящей идее, которую стремились осуществить Дессуар и его соратники и которая состояла в том, чтобы наряду с эстетикой выдвинуть собственную теорию искусства, а именно ОИ, эта инициатива оставалась на протяжении более чем двух десятилетий в центре современного искусствознания. Так и для деятелей ГАХН основополагающей целью становится не удовлетворение современным научным критериям, но – точно так же – отграничение «искусства» или «искусствознания» от «эстетического».

Отношение эстетики и ОИ, о чем не в последнюю очередь свидетельствует название журнала, в принципе мыслилось не как отношение конкуренции или даже исключения, но как отношение дополнения. У Дессуара, который обычно мало ценил методологические вопросы, это отражается, например, в том, что в 1923 г., во втором издании своей книги он отказался от первоначального деления на две «главные части» – «эстетики», с одной стороны, и «ОИ», с другой. И даже временами дефиниции, которые в первом издании соотносились только с эстетикой, он распространяет в новом тексте на «искусствознание и эстетику». [498] (Подобные неясности побудили Гуго Шпитцера, [499] названного Утицем предтечей ОИ, к критическому замечанию о том, что в работах Дессуара «имеет место даже худшая путаница, чем она встречается в текстах, которые не предпринимают разделения [эстетики и искусствознания]». [500] ) Но это ничего не меняет в том отношении, что возникшие в данных рамках исследования – по крайней мере протагонистов этого дискуссионного форума – de facto практически полностью были посвящены вопросам ОИ. Последовательнее всех был здесь, конечно, Утиц, который в названии своего двухтомного главного труда не обинуясь опускает «эстетику» и оставляет как свою цель только «Основоположение общего искусствознания». [501]

498

См.: R. Schm"ucker. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft. S. 55.

499

См., напр.: E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. Bd. 1. S. 14 f.

500

H. Spitzer. Psychologie, "Asthetik und Kunstwissenschaft. S. 1612. Ср.: W. Henckmann. Probleme der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 279 f.

501

См.: E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. 2 Bde.